На главную

Гостевая книга

E-mail

 

 

Стихи 2003 г. – это самое начало моего творчества (мне было 15-16 лет). Они немного наивны и немного… кривоваты. Здесь могут встречаться орфографические и пунктуационные ошибки. Не судите строго J

 

Вся жизнь игра, но на ночь мы снимаем маску,

И все меняется, и все наоборот,

Кто стервой был, а кто лишь мягкой лаской,

Никто уже теперь не разберет.

 

Ты беззащитен под покровом ночи,

Ты снова тот, кто есть и больше ничего,

Ты свою роль играть уже не хочешь,

Ты так устал, ты хочешь одного:

 

Уснуть, забыть во сне свои тревоги,

От мира суетного в небытье уйти,

Чтоб по еще нехоженой дороге,

Иначе своей жизни путь пройти.

 

Так королева мнит себя пастушкой,

Пастушка же в короне входит в зал,

Так умница захочет быть простушкой,

А льстец ждет для себя чужих похвал.

 

Но солнца луч нам возвестит об утре,

Растают грезы, новый день пришел,

И вот уже красавица свой носик пудрит,

И каждый свою маску вновь нашел.

 

Все на своих местах и все как прежде,

Вот только иногда фальшивость фраз,

Нас выдает, но мы живем в надежде,

Что никогда никто не разгадает нас.

 

***

 

Я хочу просто верить, как в детские годы,

Я хочу упиваться своими мечтами.

Не хочу подчиняться кому-то в угоду

И страдать над бездарно прошедшими днями.

 

Я хочу быть ребенком, счастливым, наивным,

И дарить всем вокруг это хрупкое счастье,

Быть такой ярко-чистой и ярко-невинной,

Быть ребенком хоть в солнечный день, хоть в ненастье.

 

Я хочу позабыть мир расчета и мести,

Я хочу улететь в нежно-сладкое царство,

Где еще не погибли сужденья о чести,

Где не важны твои чин, заслуги, богатства.

 

Не хочу разносить злые глупые сплетни

И цинично смеяться над бедами ближних,

И жалеть кусок хлеба отнюдь не последний,

Для таких же как я, но судьбою обиженных.

 

Я хочу, чтобы было во всех сострадание,

Чтобы счастье делилось на всех людей поровну,

Чтоб о наших годах разносились предания,

И стремился весь мир в нашу славную сторону.

 

***

 

- Ах, мой мастер, хотите уедем отсюда?

Далеко-далеко, за прекрасное синее море,

От холодного ветра, от серости, смога, простуды,

В новый мир, где не будет печали и горя.

 

Я ведь ведьма, мне силы природы подвластны,

Вы лишь мне прошепчите, а я постараюсь исполнить,

И не будьте так холодно-грустно бесстрастны,

Вашу душу ведь можно весельем наполнить!

 

- Моя милая, стоит ли тратить словечки,

Вы ведь знаете: я не могу быть счастливым,

Даже в вашем волшебно-прекрасном местечке

Я не буду дружить с этим приторно-сладеньким миром.

 

Мне приятны минуты печали, а горе мне в радость,

Ну, а если вам тяжко - идите, вам так будет проще.

Вам не стоит терпеть рядом столь извращенную гадость,

Да к тому ж я практически старые мощи.

 

- Ах, мой мастер, вы шутите! сорок - лишь только начало,

Ну, а если вам здесь хорошо, то позвольте остаться,

Я ведь даже минуту без вас - и уже заскучала,

И мне сладостно в ваших руках оказаться...

 

- О, дитя, как вы ярки и как вы прелестны,

В ваших юных глазах еще столько чудесной надежды...

Оставайтесь, но вам не подходит, увы, это место,

Вы уйдете отсюда уже не такою как прежде.

 

Он был прав, ведь все женщины - дети, а дети жестоки.

Мастер снова один, но, мгновенье, и новая птичка щебечет:

"Ах, мой милый, мне сладостны ваши пороки,

И лишь ваша любовь мне счастливые дни обеспечит..."

 

***

 

Твоя мечта - моя печаль,

Я не могу такою стать

Да-да, мне тоже очень жаль,

Но ты ведь вынужден понять.

 

А не поймешь, так я уйду,

Мне проще нового найти,

Чем в томно-мнительном бреду

Беседу лживую вести.

 

Я точно знаю свою роль:

Томленье, легкая стервозность.

А ты почти не мой герой,

Так, просто легкая возможность.

 

Зачем менять образчик фраз,

С цинизмом рассуждать о чем-то -

В вечернем платье в один раз

Поубивать всех своим понтом.

 

А если в целом - суета

Все наши склоки и тревоги,

Чуть страх - так сразу темнота,

Боязнь нехоженой дороги...

 

Так вот, мой милый, будь собой

И не читай ты мне морали,

Ведь мы не старики с тобой,

И ты меня умней едва ли.

 

***

 

Поломались мира ветки,

Все теперь наоборот,

Все вокруг марионетки

И один лишь кукловод.

 

Он захочет - будет радость,

Заскучает - будет грусть,

И теперь нам всем осталось,

Только вспомнить слово "пусть".

 

Пусть Господь играет в прятки,

Пусть нашлет на нас грозу,

Пусть он пустит без оглядки,

В бегство зиму-егозу.

 

А потом пошлет курьера,

Сочинить для нас Завет,

Чтоб его только карьера

Восхищала белый свет.

 

Поиграет он в сраженья,

С Чертом (старым подлецом),

Разожжет в миру волненья,

Будто бы Земли концом.

 

Но любимую игрушку,

Трудно так вот и забыть,

Сложит мир он под подушку,

Позабыв людей спросить.

 

Ну, а люди, уповая

Только лишь на Божью власть,

Будут Бога укоряя

Искать новую напасть.

 

***

 

Сигаретный дым, разбросана бумага,

Расплываясь нежной акварелью ,

На стекле помадой слово "Надо",

Сорвана картина над постелью.

 

Порваны все вены телефона,

Я сижу уткнувшись в стену носом,

И не слыша криков домофона,

Задаюсь все тем же я вопросом.

 

Почему? Банально и избито,

Сколько сказано, написано об этом,

Но пока ни капли не забыто,

То что не могло бы быть ответом.

 

Никаких причин и объяснений,

Никакого для души лекарства,

Никаких моральных треволнений,

Измерений нервного пространства.

 

Хочется отмстить за боль и муку,

На других излить свое страданье,

Мнится, как не протяну я руку,

Для его пред смертью покаянья.

 

Стерта надпись на стеклянной глади,

В воздухе повиснет крик мой "Хватит!",

Я не буду помнить с ним объятий,

Только он за грусть мою заплатит!..

 

...Горько-томный вкус ночного кофе,

Дым из сто двадцатой сигареты.

И ползут задумчивые строки,

По полям нечитанной газеты.

 

***

 

Вороном черным в небо взвиться,

Северным ветром стать на мгновенье,

С миром другим соединиться

И позабыть о поклоненье...

 

Раб или царь, Бог или зверь,

Не забывай - наступит конец,

Ты тоже станешь прахом, поверь,

Смерть - это жизни терновый венец.

 

За счастье и горе, за свет и за мрак,

Когда-то придется всем нам платить,

Красавец, урод ли, мудрец иль дурак

К Богу не сможешь ты воспарить.

 

Солнечный луч крылья сожжет,

Змейка сомненья надежду отравит,

Быстро окончится в небо полет

И для мечты пути не оставит.

 

Вороном черным в небо взвившись,

Северным ветром не стать на мгновенье,

С миром другим соединившись,

Не позабыть о поклоненье.

 

***

 

Уходи, постарайся забыть,

И не смей оглянуться, беги!

Ведь меня теперь страшно любить,

Я теперь нимфа Черной реки.

 

Мой удел - вечный ноющий страх,

Моя жизнь - край могилы и тень.

Ведь в пещеру забвенья попав,

Невозможно придти снова в день.

 

Убегай, я ведь ведьма теперь,

Не из фильмов и сказочных книг,

Я - свирепый неистовый зверь.

В мои жилы страх жизни проник.

 

Я боюсь темноты и луны,

Потому что в ночной тишине

У ступенчатой черной стены

Убивать вас приказано мне.

 

Да, теперь уж я не человек,

Я служитель верховного зла,

И твоим тонким пальцам вовек

Не распутать Воланда узла.

 

Уходи, ибо ты должен жить,

Быть счастливым, увы, без меня,

А мне некого больше любить,

Я уйду к ним, любовь сохраня.

 

Знай, что я никогда не умру,

Но не смей возвращаться ко мне,

Или жизнь я твою разорву

В мрачном танце при полной луне.

 

***

 

Умилительно нежная ночь за окном,

Мягкий снег и мороза прозрачные сети.

Вот уже наступило то время - "потом",

А все прошлое сгладит порывистый ветер.

 

Помолчи, слишком много порывистых слов,

Устрашающе лживых по всей свое сути.

И как будто прошло уже много веков,

А на самом то деле чуть больше минуты.

 

Мы все поняли, странно и страшно теперь.

И тихонько ушли, и забыли вернуться.

Я забуду, смогу, не волнуйся, поверь.

Только вот как-то утром могу не проснуться.

 

Мы с тобой теперь связаны этим грехом,

Потому нам друг другу не надо прощать,

Можно лишь тихо-тихо грустить об одном,

Обо всем, что имели несчастье терять.

 

Мягкий холод подушки, бессонницы лик.

Я устала, зачем же его мы убили?

Ведь поныне стеной его образ стоит

Между нами, а он лежит в темной могиле.

 

И изломана нить столь бессмысленных фраз,

Мы не в силах забыть и не в силах простить.

Мягким шорохом выползет плиточный газ,

Я убила его и не стоит мне жить.

 

Смысл жизни? Ведь ветром холодным любовь

Улетела в ту зимнюю снежную ночь

Говорю "До свиданья", мы встретимся вновь.

В ало-черном Аду, где уже не помочь.

 

***

 

Танец в кружке полнолунного света,

Танец как песня морозной зимы,

Танец по дням предстоящего лета,

Танец, как яркие странные сны.

 

Танец невинности, танец разврата,

Танец для друга и танец врагу,

Танец по людям ушедшим когда-то,

Танец как исповедь, танец - разгул.

 

Танец завьется тропической змейкой,

Танец отгонит печали и боль,

Танец пусть станет последней лазейкой,

Танец закружит, ты только позволь.

 

Стань на минуту Кармен черноокой,

В волосы красный цветок приколи

И под волнение музыки звонкой

Танцу отдайся в движенье любви.

 

 

***

 

Подо льдом плыви,

Своей жизнью живи,

И не слушай чужих речей.

 

Ты красива, как март,

Крести-дамою с карт

Ты побудь и не прячь очей.

 

Я не царь и не раб,

Я не друг и не враг,

Не волнуйся, я просто Бог.

 

Но я слишком упрям,

И тебе я лишь дам

Свой совет, не пуская в чертог.

 

Будь немного собой,

Будь немного другой,

Всегда счастья от жизни проси.

 

Никого не люби,

Для себя береги

Свое сердце, и мне принеси.

 

Ну, а лет через дцать,

Когда вспомнишь опять,

Мои руки, глаза и слова,

 

Ты скорей приходи

И заката не жди,

Позови лишь - и будешь мертва.

 

***

 

Мучительно тихо, мучительно громко,

И странно, и страшно бывает так вдруг,

Разрежет как масло клинок тонко-звонкий,

Мой смутный покой, а они уже ждут.

 

Рванусь в никуда обреченности криком,

Коре пустоты далеко до меня,

В желании страстном, порывисто-диком,

Опять превращусь в мотылька для огня.

 

Как мило, у крови есть привкус металла,

Наверно от множества прошлых смертей,

Мне правильно ведьма судьбу предсказала,

Что я стану тенью из мира людей.

 

А я удивлялась, смущенно терялась,

Себя заставляла не думать о снах,

А нынче... как просто ведь все оказалось,

Вот только бы крыльев уменьшить размах...

 

Ах, ангел-хранитель, прости мою глупость,

Ты видно уже поседел от забот,

Но я укоряю за образов смутность,

Ведь ваши послания черт разберет.

 

Ну ладно, не буду вгонять тебя в краску,

Сама виновата, ведь знала, ан нет,

С какой-то язычески-темной опаской,

Встречала закат, ожидая рассвет.

 

Быть ангелом ночи, быть призраком мести,

Как все интересно, но буду молчать,

Я буду довольна заветами чести,

Я буду учиться и слушать, и ждать.

 

Смешно, безрассудно, нелепо и странно,

Я буду как будто бы заново жить,

Пускай не взаправду, пускай хотя обманно,

Но буду страдать, обожать и любить.

 

***

 

 

Псевдо-набоковской Лолиты

Ты так по-детски неуклюже,

Роняя злые слезы в лужу,

Глотая дым почти сердито,

Играешь роль так неумело,

Забавно глазками стреляешь,

Меня как будто соблазняешь,

Увы, провально это дело.

Я видел много юных дам,

Красивых молодых и умных,

Но в отношеньях слишком нудных,

Я лучше сам себя продам,

Чем снова вытерпеть признанья,

Обиды, слезы, громкий смех,

Ведь даже страсть добыть сумев,

Они не терпят расставанья.

Ждут вечной приторной любви,

Детей, семьи, со мною брака,

А я не добрая собака,

Чтобы со мной играть могли.

Забудьте розовые грезы,

Сей мир жесток, как ни крути,

Постель и завтрак, все, прости,

И не помогут твои слезы.

Мне ненавистен женский лик

После истерики опухший,

И я уйду, так будет лучше,

Пока скандал здесь не возник.

Меня уже не изменить,

Я старый циник, злой и мерзкий,

И твой порыв столь ярко-дерзкий,

Могу тебе во вред пустить.

Ведь пара слов, и ты забита,

И старой девой век закончишь.

Так для чего ж себя порочишь?

Умнее надо быть, Лолита.

 

***

 

Лаская замерзшими пальцами клавиши,

Под мерный и тихий, приятный их стук,

Почти ощущаю шаг музы, пусть давешней,

Увы, не моей. Только "Гитлер капут"

Писать остается, и чувствую с горестью,

Как фразы на строчках почти уже спят,

Борюсь со свое тяжко-ноющей совестью,

Талант, что талант, его все ведь хотят...

Грызут мое тело клопы неизвестности,

Согнувшись в вопроса извилистый знак,

А стоит ли музу российской словесности

Пытать словесами таких вот салаг?

Ужасными, тухлыми, страшными рифмами,

Уродством корявых тупых этих строф,

Которые лезут горами скалистыми,

Из плавных и чистых души берегов...

 

***

 

Самодержавную печаль

Я свергну радостью стихийной,

Расплавив слез соленых сталь,

Придам веселости ванильной.

 

Какая глупая игра -

Самой себя психоанализ,

От страха Фрейда топора

Дни сумасшествия настали.

 

Хотя кому о том судить,

Где норма, где ее границы,

Кто из людей бы мог открыть

Всех тайн печатные страницы?

 

Теорий много, жизнь одна,

Зачем себя пугать и путать?

Уж лучше знаний новизна -

Самой учиться надо думать.

 

Не надо нам пустых речей,

Чуть претендующих на мудрость,

А мыслей мир, он ведь ничей,

Зачем терпеть чужую нудность?

 

Хочу забыть, что вбила мне

Система школ и институтов,

И из руин на мозга дне

Построить банк для ум-валюты.

 

Но для районного врача

Мои потуги шизофренны,

Он не поймет меня, леча,

И сдаст на руки новой смены.

 

***

 

Пять тридцать две...

Уже поздно или совсем рано,

В ночной тишине

Станет вдруг пространства мне мало

Я захочу

Улететь в страну детских снов

И улечу,

Надо знать лишь несколько слов

Чтоб быть собой

Чтобы жить своими мечтами,

Только другой

Отдавать всю боль и печали,

Только шептать

Все свои тайны на ушко вселенной,

Чтобы достать

С неба звезду, и великолепной

Стать для него,

Для твоего домашнего принца,

Чтобы всего

В этой жизни прекрасной добиться,

Несколько слов,

Прозвучат заклинанием светлым,

Тяжесть оков

Спадет, и будет лишь лето

В жизни моей,

И я стану такою счастливой,

Только твоей,

Безнадежно, навечно любимой...

Но лишь деталь

Мне мешает такою вот стать

Ах, как же жаль,

Но невозможно будет достать

Мне этих чар,

Я не колдунья волшебного леса,

Мне нЕ дан дар,

Что ж, прости, мой страстный повеса,

Этот удар.

 

***

 

Взгляд…

Долгий, глубокий и странный, пронзительный

Взгляд.

Яд проникающий в сердце змеею, сладкий, томительный

Яд.

И тихий голос, пленительный, словно то пенье наяд.

 

Голос…

Столь бархатный, чувственный, нежно ласкающий тон.

Тон…

Глубину подсознания знающий. Добрый и любящий

Он…

Первый, красивый, и гордый, и умный, и страстный - все он.

 

Не замечающий взгляд его, тон его, голос небрежно бросающий:

“Вон.”

 

***

 

Как просто все, и как все сложно...

Любить, устать, уйти, забыть.

Элементарно с ним не быть,

Все так легко... и невозможно.

Мечта и жизнь, любовь и смерть.

Короткий день и час заката,

Любил ведь он меня когда-то,

Но мне в то время не успеть.

Как просто все, и как все сложно...

Как пережить печальный взгляд?

И все лишь обвинять хотят.

Не зная, что преданье ложно.

Роняя слезы на ковер,

В груди терпеть тяжелый камень,

О господи, что стало с нами?!

... И умер старенький тапер...

Как просто все, и как все сложно...

Я помню музыку рояля,

Когда знакомые едва ли,

В отеле старом придорожном

Мы повстречались. Был январь

В ночи холодной снег кружился

И музыкой печальной лился,

Слегка потрепанный рояль.

И старичок тапер играл

Мелодии забытых песен,

Он был не стариковски весел

И нас весельем заряжал...

А через год неосторожно

Разбили мы свою любовь,

Увы, не будем вместе вновь.

Как просто все, и как все сложно.

 

***

 

Я люблю уже старые вещи,

Для которых мой мир уж не нов,

Они были имуществом женщин,

И мужчин из минувших веков.

 

Им известны далекие тайны

Из другого совсем бытия,

Их хозяева редко случайны,

Ведь они выбирают тебя.

 

В темной лавке и грязной, и пыльной,

Можно слышать зов этих вещей,

Позовут и ты станешь бессильным -

Купишь лампу иль сборник статей.

 

У предметов как будто есть души,

И как будто им сила дана,

Пусть весь облик их старость иссушит,

Но им магия будет верна.

 

Удивится твой новый знакомый:

"Ну зачем тебе это старье?

Заменил бы ты лучше все новым,

Эти вещи лишь портят жилье."

 

Улыбнись, ничего не ответив,

Он, возможно, когда-то поймет,

Что предметы старинные эти,

Еще долгое странствие ждет.

 

Так пускай они к новым владеньям

Принесут и частицу тебя,

Что оставит твой след, без сомненья,

На серебряном круге бытия.

 

***

 

Он любил этот город до боли, отчаянья, так -

Что любой незнакомец о нем говорил: "Чудак."

Он не мог пережить разлуки надолго с ним,

И за эту любовь был городом как бы храним.

Он смотрел на потоки машин, на свет их фар,

На заката над темной Невою яркий пожар

И все сердце свое отдавал лишь только ему,

Господину серебряных светлых ночей одному.

Но пришел страшный день, словно ранящий сердце кинжал,

Ему старый вояка уехать отсюда сказал:

"Тебя нет, ты уже здесь ничто, ты лишь прах, уезжай.

Улетай, там ты будешь свободен, беги же! Прощай".

Он уехал, хотя всей душою того не желал,

Но он мало что мог, ему сам Генерал приказал.

Улетел он в манящую, звездную, летнюю ночь,

В яркий город Париж, но и там он не смог превозмочь

Непонятной и странной, и страстной своей любви

(Только патриотизмом ее никогда не зови),

Заболел от тоски по родным своим берегам,

По каналам, проспектам, дворцам петербургским, домам.

Тихо умер, а доктор его (старичок-француз),

Прошептал, что не может спасти от любви "а-ля рус".

 

***

 

Бледной луны нежно-желтый овал

В темной хрустальной воде отразится,

И замелькают в нем разные лица,

Разных повешенных где-то зеркал.

 

Где-то там будешь и ты, где-то я,

Но никогда не в одном хороводе.

Так было велено нашей природе,

Так было сказано - мы не друзья.

 

Схватка лишь нас может вместе поставить,

Схватка, что станет последней для нас,

Да, для кого-то останется шанс,

Но для кого-то пути не оставит.

 

Есть один выход, но нет больше сил,

Это смешно и нелепо, абсурдно,

Это как будто последнее судно

Махом одним утопить в вязкий ил.

 

Нет, неестественен этот порок,

Есть два полярных очерченных круга,

Север и юг, и как им друг для друга,

Нам до друг друга сто тысяч дорог.

 

Не забывай, что мы видели страсти,

Много страстей, там где счастия нет,

Что ж, не сломаем мы дедов завет,

С ними умрем от одной же напасти.

 

И не найти нам решения в книгах,

Этих влюбленных черт сам разберет,

А над философом сон сам уснет,

Нет, мы Шекспиру не скажем спасибо.

 

Нас не накроет прощенья лавина,

Тихо любовь в утомленье умрет,

Не совершить вместе этот полет,

Ты ведь мужчина, увы, я - мужчина...

 

***

 

Гони, гони моя печаль,

Не останавливайся только,

Пускай себя немного жаль,

Но это лишь лимона долька.

 

Я вновь примусь себя ругать,

В душе подумавши другое,

Чуть истерично роль играть,

Веселой барышни в запое.

 

Депрессия - лишь результат

Давно забытых мной несчастий,

Ведь если их поставить в ряд,

То жизнь развалится на части.

 

А я, как видите, жива,

Даже карябаю чего-то,

А раз сегодня не мертва,

То нужно ждать теперь субботы.

 

Ведь если прожит один день,

Четыре следующих - шутка,

Пусть все мне будет нынче лень,

Но выдастся одна минутка,

 

Когда захочется мне вдруг

Себя поэзией прославить

И на рецензий строгий суд

Свое творение представить.

 

Хотя, зачем же вас пытать,

Я ведь заранее уж знаю,

Что вы мне будете писать,

Но от того я не страдаю.

 

Ведь что же сделать, вот сажусь,

А эта гадость лезет, лезет,

Сама я вроде бы стыжусь,

Но нож амбиций душу режет.

 

Да-да, такой вот я Нарцисс

(Хотя хочу я быть скромняшкой),

И груз любви к себе повис

На мне тяжелою упряжкой.

 

Мной управляет моя лень

И самолюбие немножко,

И вновь уходит старый день,

А я валяюсь, словно кошка,

 

В мечтах себя принцессой мня,

Или хотя бы биснесвумен,

Так пусть на небе для меня

Кем-то другим мой путь продуман.

 

Пусть тот другой меня толкнет

Ко всем деяньям и идеям,

И наконец-то мне навьет

Поэтов старый добрый гений.

 

***

 

Я твой раб, моя госпожа,

И от взмаха твоей руки,

Я, всем телом дрожа,

Смею ближе к тебе подойти.

 

На колени я опущусь,

Целуя лишь низ туники,

За честь твою я сражусь,

Не видя погибели лики.

 

Ведь если умру, все равно,

Твой взор равнодушным будет,

О, так пусть хоть меч (не вино),

Меня равнодушно погубит.

 

Твой взор слишком редкий нам дар

(Таким вот простым мужчинам),

Но от тебя даже плети удар

Обратится посланием милым.

 

Позволь мне быть лишь только рабом,

Позволь только быть вечно рядом,

Я стану жестоким убийцей, вором,

Коль тебя получу в награду.

 

Позволь стать ласковой шавкой у ног,

Следом твоих пальцев на иле,

Позволь мне почистить твой сапожок,

Варить тебе чай на ванили.

 

А если прикажешь, то я уйду,

Но быстро меня не станет,

Реши, Афродита, мою судьбу

Иль час моей смерти настанет.

 

***

 

Тихой моросью серых усталых дождей,

Жесткой порослью тонких и ломких ветвей

Меня встретит мой остров холодной порой,

Петербургскою мокрой, не снежной зимой.

 

Под ногой захрустит лужи нежный ледок,

Пронесется колючего ветра поток,

Отразится небесного свода металл,

В мутной ряби речных незамерзших зеркал.

 

Я войду в особняк полный тайных дверей,

Где в решетках клубки позолоченных змей,

Я к окну подойду, и пейзажем с картин

Мне откроется занавес мягких гардин.

 

И увижу мой город осенних ундин,

Он все той же усталою грустью томим,

И танцует свой вальс мокрый снег в ноябре

Утопая в ночной неусыпной Неве.

 

Черный призрак Петра грозно смотрит во тьму,

Тайны города-мифа открыты ему...

Только он знает, чем его город томим,

Когда мы его в мрачности серой виним.

 

И никто никогда не поймет почему,

Так привязаны многие люди к нему?

Ведь он скучен, окутанный вечной тоской,

Под туманом храня благородный покой.

 

***

 

Мой раб и мой господин,

Как сложно тебя любить,

Как трудно тебя открыть

И разгадать тебя.

Мой раб и мой господин,

Не надо ненужных слов,

Между нами тонны снегов

И километры дорог.

Мой раб и мой господин

Ты от меня далеко,

Но мне от того легко,

Не хочу страдать от любви.

Мой раб и мой господин,

Невозможно тебя забыть,

Реку чувства не переплыть,

Ну что же, пусть будет так.

Мой раб и мой господин,

Ты будешь богом моим,

И пусть только нам двоим

Этот мир принадлежит.

Мой раб и мой господин,

Мне не надо твоих цветов,

Твоих легких красивых слов,

Лучше давай помолчим.

Мой раб и мой господин,

Пусть нас свяжет лишь только сеть,

Ведь сюда мы сможем успеть

На свиданье придти всегда.

Мой раб и мой господин,

Я застыну в паучьих сетях,

Позвони, лишь звонок мне простят,

Канаты нервов моих.

Мой раб и мой господин,

Подари мне всего один час,

Час, пока еще лик не угас

Уже матово-белой луны.

Мой раб и мой господин,

Ты прости мой неистовый крик,

Просто образ твой ярко возник,

Тот, что я создала для себя...

____________________

Твоя рабыня и госпожа,

Та, что так любит тебя,

Та, что страдает любя,

На другом полушарье земли.

 

***

 

Знаешь, а я верю в этот мир,

В эту скользкую январскую зиму,

В нЕмощную старую страну,

В общество больное мазохизмом,

В злых и матерящихся детей,

В рано постаревших матерей,

И в отцов давно и страшно пьющих.

В наши устаревшие открытья,

В церковь, где у ангелов нет крыльев

(Что отстрелены диктатом и братвой),

В наши праздники, забытые традиции,

В сероватые озлобленные лица,

В Думу, где не думают совсем,

В издавна иссякшие запасы

Райских благ на территорьи нашей,

В смысл никому не нужных войн,

В здравый разум русского народа,

Что копает все на огородах.

Верю, потому что надо жить,

Потому что было время раньше,

Когда слава об отчизне нашей

Прогремела так по всей земле,

Что к нам рвались даже иностранцы,

Из других великих царств посланцы,

Строились дороги, города,

Статуи лепились, песни пелись,

Вера правила, страною, а не ересь.

Да, пусть честным не был мир

Но он им и не будет,

Но пусть честный правит волю судеб.

И я верю, встрепенется Русь,

Развернет ободранные крылья

В будущее светлое России

Совершит стремительный полет.

Где всем будет места для души,

Для открытий, творчества, любовей,

Жизни яркой-яркой, новой-новой.

 

***

 

Я все узнал, и что с того?

Твоя история не нова,

Тревожить черта самого

Не стоит нам из-за такого.

 

А рынок душ давно закрыт,

Уже лет двести как наверно,

Да и мне совесть не велит

Тебе запачкать этой скверной.

 

А дьявол... что его просить

Забрать за плату твою душу,

Он заберет, но заплатить...

Все сплетен вымыслы досужих.

 

Пора взрослеть уж, мон ами,

В твои года не верят в сказки,

Ты шоры с глаз скорей сними,

А то плохой будет развязка.

 

Продолжишь смерть свою в Аду,

А на кой черт тебе то надо?

Сама ведь там, потом, в бреду

Стенать ты будешь о пощаде.

 

За даром Бог тебе не даст,

Не то что Дьявол, благ насущных,

А Сэт скорее Ад предаст,

Он ведь весьма-весьма распущен.

 

Он зол, по-стариковски зол,

Без юмора и плоских шуток,

Ему твой маленький позор,

Не лучше глупых прибауток.

 

А по сему, крутись сама,

Побудь теперь немного белкой,

Нам жизнь всего одна дана,

Пускай коптит своей горелкой.

 

Ты не гаси свой огонек,

Не торопись ко мне, на небо,

Никто пока не пересек

Наоборот барьерчик этот.

 

***

 

Весь смысл жизни на дне бокала,

На дне бокала один вопрос:

"Жить иль не жить?", вино сказало,

Что надо жить, но много роз

 

В моей гостиной увяло тихо.

Я не заметила опять того,

Что мое лихо, срамное лихо,

Подобралось, когда покой...

 

И в пьяных грезах, мечты растают

И Адом алым вдруг станет рай

Меня обычно цветы спасают,

Но не сегодня, как самурай

 

Я в своей смерти найду спасенье,

Хотя быть может, все и не так,

И красной розы изображенье

Еще заполнит мой кавардак.

 

Зачем я плачу? Мои любови

Уходят быстро, зачем страдать,

А то с таким вот, моим настроем,

Себя ведь можно и изрыдать.

 

Вот стану как-то я истеричкой,

Меня посадят в кукушкин дом,

И на всю жизнь с моей больничкой,

Я не расстанусь... Но мир кругом

 

Живет тихонько, не оставляет,

Пускай хоть редко, звонят друзья,

А если честно, то забавляет

Меня саму же вся жизнь моя.

 

Ну вот и кончилась вина бутылка,

Туалет и ванна, и спать пора,

А завтра снова наступит пытка,

Так буду счастлива, хоть до утра.

 

***

 

Сегодня я устрою себе лето,

Съем фруктов и надену сарафан,

Поставлю в видик я любимую кассету

И превращу свою квартиру в балаган.

 

Да-да, я танцевать хочу сегодня,

Под звуки песен из далеких дискотек.

Под шум (пускай искусственного) моря,

Я позабуду то, что за оконцем снег.

 

Сегодня у меня июль в разгаре,

Организую на полу себе пикник -

Немного солнца в чуть наполненном бокале

И летних ягод нежный, сладкий, легкий шик.

 

Забудутся все зимние тревоги,

Уйдет депрессия, холодная печаль,

И как легко бегут мои босые ноги,

По полу, не траве, ах, как же жаль.

 

А месяцев пяток, и будет лето,

И будет солнце, и трава, июльский день,

Я хорошо запомню тогда это,

Чтобы разбавить им зимы холодной тень.

 

***

 

В зеркале моем - незнакомка,

Разум мой такой непривычный,

То, что было тихим и личным,

Стало достоянием толков.

 

Сколько лет мне десять иль двести?

Вся судьба ушла из под носа.

Кто я? Нет такого вопроса,

Стану просто дамою крести.

 

Кем была уже не остаться,

И растает льдинка надежды.

Нету у меня слова прежде,

Главное сейчас не сломаться.

 

Тонкою фарфоровой чашкой,

Разобьется гладкость сознанья,

Места нет в ряду мирозданья -

Надо становиться монашкой,

 

Тихою невестой христовой,

В черно-белой маске религий,

Только вот они не постигли,

Реальности не только суровой.

 

С утонченным светским садизмом

Меня Бог все время пытает,

И когда-нибудь так сломает

Мостик разума с организмом.

 

В мелкой дрожи тонкие пальцы

Словно в агоньи зайдутся,

И листки размышлений сомнутся,

Может к лучшему. Все мы - страдальцы.

 

Хуже самых чужих, самых дальних

Только сами себя мы знаем,

Но мы реальность свою испытаем

На шагах, или поздних, иль ранних.

 

***

 

Взорвется музыкой рояль,

И станет мир таким далеким,

Мне ничего сейчас не жаль,

Всего сейчас важнее ноты.

 

Перебегают пальцы рук

По белым с черными ступеням,

И льется яркий страстный звук

Причудливым переплетеньем.

 

На старых желтых уж листах

Неизменимыми значками

Застыла музыка в веках,

И звуки стали нам послами.

 

Перенесись в далекий век

Под плавный шорох менуэта,

В завесе времени просвет

Откроет людям танец этот.

 

Давно забытые мечты

И устаревшие аккорды

Неоспоримой красоты,

Не будем же в решеньях тверды.

 

Старинных песен голоса

Умелым станут нам уроком,

И новых веяний краса

Уже наскучит ненароком.

 

***

 

Давай помолчим о высоком,

О жизни, о страсти, о том

Что было когда-то пороком,

Что было когда-то грехом...

 

Я знаю, я знаю, не стоит,

Ты прав, не о том я молчу,

Меня тишина не накроет,

Коль этого я не хочу.

 

Ну ладно, забудем. О чем я?

Ах да, стало быть помолчим,

Давай-ка с тобою созвездья

Мы в небе вдвоем разглядим...

 

Что? Пасмурно? Жалко, ну что же

Тогда пусть играет CD...

А он то и сломан, похоже,

Ну, не уходи, подожди!

 

Давай я спою, ты послушай...

Да знаю, что голоса нет,

Тогда я сыграю. Так лучше?

Да нет, это вовсе не бред.

 

Не бред, а ноктюрны Шопена,

Что? Зубы от скуки свело?

Давай порисуем на стенах,

Обои мы сменим. Темно?

 

Постой, я зажгу сейчас лампы,

Конечно, мне свечи милей,

Но чтобы проверить таланты...

Давай, бери краски скорей!

 

Не хочешь? Как странно, мой милый,

Похоже, что свет не помог,

Какой-то ты слишком унылый,

Раз так, то пошел за порог.

 

Не надо твоих одолжений,

Ни мне, ни другому кому,

Ведь после таких столкновений,

Придется тебе одному,

 

Как мухе, загнуться от скуки.

Не внешность ведь главное! Знай,

Такие вот мрачные буки,

Одни пьют на кухне свой чай.

 

И старость свою провожают

В холодных пустынных домах,

Никто таких не уважает

И некому веять их прах.

 

***

 

Зона ада, зона рая,

Перекресток двух дорог,

Мы одни теперь, родная,

Даже Бог нам не помог.

 

Небо станет дико низким,

Солнце скатится с небес,

Воздух вязкий, сумрак склизкий,

Жизни электрофорез.

 

Разделение мышлений,

Тонкой грани порван луч,

Мы из разных поколений,

Старый мир, он ведь живуч.

 

Стойко будет мое сердце,

Ярким отблеском в туман

Окунется. Иноверцам

Места нет, их жизнь - обман.

 

В лоно девственной природы,

В сумрак вспоротых ночей,

Мы уходим, наши годы,

Слишком мАлы, палачей

 

Нынче слушают Другие,

Мы никто, мы серый цвет -

Дети разумом больные,

Все равно, мы есть иль нет.

 

Мертвы помыслы о чести,

Горьки слезы темных дней.

Мы одни, но с нами вместе

Гибнет мир иных идей.

 

Наши дни тихонько тают

Словно хрупкий лед весенний.

Мы спокойны, умирая,

Дети затхлых подземелий.

 

Принимаем этот вызов,

Пусть, один у нас есть выход,

Мы бросаемся с карнизов,

Быстро, незаметно, тихо,

 

Словно маленькие звезды

С высоты небесной глади.

Слишком рано? Слишком поздно!

Не рождались, если б знали.

 

***

 

В моем окне - парижские дома,

Нет, даже не дома, а только крыши,

Но мне отсюда башенка видна,

Что всех домов на голову повыше.

 

Мне видно треволненье площадей

И чья-то жизнь за светлою гардиной,

И множество машинок, и людей,

Мне виден город и распутный, и невинный.

 

Мне интересно, что хранят под маской дня

Зелено-серых улиц повороты,

Достойны ли любви моей огня

Парижских лестниц романтичные пролеты.

 

Какой он разный, мой пленительный Париж,

Не в меру дальний, но уже такой знакомый,

Как будто где-то под навесом серых крыш

Меня ждет место, где я буду точно дома.

 

Где будут розы и пылающий камин,

Где будет под руку клубком толкаться кошка,

Где на буфете деревянный тонкий мим,

Где также встану у закрытого окошка...

 

Мое окно в Париж, увы, лишь только миф,

Картинка на стене оно, и только,

Но веру в грезу эту в сердце сохранив,

Я воплощу ее, возможно мне насколько.

 

***

 

Звуки комком застревают в горле,

Чести нет, одна аморалка.

Нет другим дела до моей боли,

Все лишь бешеной жизни скакалка.

 

Мне предложено просто забыть,

Ластиком белым стереть из памяти,

А мне даже не с чем это сравнить,

Мысли всегда ведь не тем заняты.

 

Где-то есть правила и законы,

Где-то, но не в реальной жизни,

Город диктует свои каноны,

Пусть даже душа на нитке повиснет.

 

И никто не разделит два разных чувства,

Любовь, желанье - все в одном хороводе,

А то что сердцу мучительно грустно,

Не противоречит людской природе.

 

Любовь - это глупо (и больно, я знаю),

Особенно если запретное чувство,

Но кто заметит, как я страдаю,

Если на людях не выгляжу грустной?

 

А каждою утро с мучительной болью

Натягиваю все ту же маску,

Мне рану давно присыпали солью,

Леча все грубостью, а не лаской.

 

Забыть... Я пытаюсь ночами не плакать,

Спокойно поддерживать имидж стервы,

Не позволяя себя припечатать

К земле этим чувством, почти что первым...

 

***

 

На шершавой бумаге по велению кисти

Проступает мой город, любимый до слез.

Я добавлю к наброску по капле от грез

И от первых весенних изнеженных листьев.

 

Он проступит сквозь время, тот город Петра,

Каким был он до войн, революций, диктата,

Когда поздней весны наступает пора,

Когда город ныряет в озера заката.

 

В каждом взмахе руки выражая любовь,

Я пытаюсь создать воплощенье восторга,

Петербургского неба прозрачного шелка

Легкий отблеск из сказочных девичьих снов.

 

И скользит моя кисть по знакомым местам,

По местам, что забыть никогда не сумею,

Петербург, я тебя никому не отдам,

Сохраню в своем сердце цветной акварелью.

 

***

 

Здравствуй, мой Безымянный,

Долго тебя ждала я,

У этих ворот из Рая,

Но все ведь непостоянно.

 

Вернулся, а что же твой друг,

Не будет его ль опалы?

Ведь я для него Лилит стала,

Ну, что же молчишь, супруг?

 

Ты видно решил забыть,

Все наши полночные споры,

С пеной у рта, разговоры,

Какой я должна глупой быть.

 

Что женщина, так, игрушка,

Приятная милая мелочь,

Покорная добрая немочь,

В мужских руках безделушка.

 

Но я не такая, знаешь

Я многим тебя умнее,

Я жить с тобой не сумею,

Ты так меня раздражаешь.

 

Ты глуп, мой Безымянный,

А я хочу видеть рядом,

Мне равного в моих взглядах,

Он станет моим Долгожданным.

 

Зачем тебя здесь ждала я?

А чтобы сказать все это,

Так внемли же женщин совету,

Беги из этого Рая.

 

Ведь он лишь только иллюзия,

Пора жить реальным миром,

Нельзя быть рабом Мессира,

Пусть это все - лишь прелюдия.

 

Ну, ладно счастливо, я к звездам,

Чего и тебе желаю,

Обиду свою прощаю,

А ты убегай, коль не поздно.

 

***

 

Раскрыли пустые глаза маски страхов моих,

Иголками острыми в тело впиваются нервы,

Затянется тонкий, уже незаметный разрыв,

Меж горем и болью, и струнами синие вены

 

Вдруг станут, и кто-то сыграет на них реквием,

По всем моим фразам, которые канули в трубки,

И весь облик мой станет так оглушительно нем,

Что только от жестов теперь исходить могут звуки.

 

Что тут происходит? Похоже паденье мечты,

А может быть той же мечты здесь прошло воплощенье,

И в этот момент стали души у муз всех пусты,

Но я не могу попросить у часов возвращенья.

 

Я вся умерла, пал мой замок от пальцев моих,

Которые в дрожи зашлись, скинув карточный домик,

И я на вершину Олимпа за миг воспарив,

Так быстро, что свет сжег мне крылья, ожег мне ладони.

 

***

 

Он рвал свои мечты на мелкие клочки,

Злом звал добро, а Рай считал он Адом,

И похвалы себе он принимал в штыки,

Он был творцом, и он командовал парадом

 

Таких же гениев как он, что из непризнанных,

Таких же гордых бездарей полком,

Выдумывал себе свод правил он неписанных,

И он... он был моим отцом.

 

Нет-нет, не думайте, я не пошла в него

Судьба такая мне казалась череватой

Плохим, не хеппи-эндовским концом,

Ну, для, примера, плюшевой палатой.

 

А он... что он... он разве слушал бы

Невнятные слова своей дочурки,

Что в фильмах так любила звук пальбы

И прятала от папочки окурки.

 

О, как же, его дочь не может быть шпаной,

Что вечерами что-то мямлит по гитару,

Она должна как минимум святой

Быть, чтобы с ним творить на пару.

 

Ну, а меня Господь талантом обделил,

Хотя, конечно, к лучшему наверное,

А мой папаша громогласно говорил,

Что дети гениев - они обычно скверные.

 

Мол, отыгралась, дочь, природа на тебе,

Не всем же быть у музочек в любимчиках,

Что я должна теперь его судьбе

Себя всю посвятить, печь ему блинчики

 

Стирать носки, квартиру убирать,

Но я по крови, видимо, соседская,

Так что я очень быстро убежать

Решила, лишь записка весьма резкая

 

Осталась у папаши на столе,

А там, по мелочи, всего четыре слова,

Мол не хочу я жить в твоей дыре,

Но только языком уже не новым.

 

Ну, а сейчас, он вроде лауреат

Какой-то премии, и вроде он женился,

Вот только что за женщины хотят

Жить рядом с дурнем, что души давно лишился.

 

***

 

Злые на мир, вечно всем недовольные,

В точности знают свои права.

Слишком уж новые, слишком уж вольные,

Не придают значенья словам.

 

Слушают вас, но при этом не слышат,

Точно знают все слабости ваши,

Словно другим воздухом дышат,

Вроде родные, а как бы не наши.

 

Многим другие, в чем-то жестокие,

Но очень сильные в каждом шаге,

Смелые, в бедах житейских стойкие,

Но между тем они вражеский лагерь.

 

Ранят их фразы, поступки вам души

Словно с шипами длинные плети,

И одно знание сердце душит,

Что чужаки эти - ваши дети.

 

***

 

Петербургские старушки,

Что же стало нынче с вами?

Почему как побирушки

Вы стоите под ларьками?

 

Господи, куда уходят

Вся мораль и милосердье?

Почему все глаз отводят?

По одной ведь ходим тверди...

 

Да, подам я ей сегодня,

Но на сколько того хватит?

Ведь десятка или сотня

Жизнь навечно не оплатят.

 

Сколько их, таких старушек,

Позабытых этим миром?

Почему мы стали глуше,

Чувства проведя пунктиром?

 

А они всю жизнь пытались,

Строить мир для нашей жизни,

Чтобы дети наслаждались

Этим миром новых истин.

 

Да, пускай прошли их годы,

Пусть их помыслы забыты,

Но ведь мы же не уроды,

Что деньгам одним открыты?

 

Ведь не разорят нас, право,

Эти несколько бумажек,

Мы их кинем на забавы,

А они спасибо скажут.

 

И так трогательно, нежно

Помолиться обещают...

И ведь молятся прилежно

И все-все тогда прощают.

 

***

 

В ярких лохмотьях цвета свободы,

С бубном, как с солнцем, в тонкой руке,

Цыганочка резвит юные годы

Танцем любви на прибрежном песке.

 

Танцуй, Эсмеральда российских просторов,

Внеси яркость красок в мою пустоту,

Яви свой по-волчьи неистовый норов

И страсти не скрытой ничем наготу.

 

Звенит хрусталем твой потрепанный бубен,

Змеей вокруг ног обвивается ткань

Лохмотьев твоих, но о том мы забудем,

Тебе воздают в сто раз большую дань,

 

Чем деньги и славу - пустые утехи,

Тебе просто дарят любовь, но живи

Не помня победы свои и успехи,

Всегда птицу счастья за крылья лови.

 

Танцуй, ибо короток век наслажденья,

Дари себя миру, не видя преград,

Все юность свою проведи ты в движенье,

Чтоб отдых тебе стал одной из наград.

 

***

 

Злость - это странное чувство,

Разум рвется клочками,

И не смешно и не грустно,

Какое-то оригами

 

Тревог и волнений, стресса -

И звучный всплеск в результате,

Так юная поэтесса

Подушки мечет с кровати.

 

Швыряют дверью об стенку

(Теперь в ее стенке дырка),

Дрожит синеватая венка

На шее... А приступ - ошибка.

 

Так - мелочь ее нервных будней,

Всплеск вод в тихом омуте жизни,

Ну, что ж, надо быть безрассудней,

Смотреть сквозь веселия призму.

 

***

 

Далеко-далеко, за туманной рекой,

За дугою прозрачного серого неба,

Там где ты, человек, никогда еще не был,

Там есть мир, почти наш, но какой-то другой,

 

Когда в вену втекает по капелькам сон,

Когда реальность сознанья куда-то уходит,

И душа в параллельности разума бродит,

Попадаешь ты в поезда Бреда вагон.

 

И на нем приезжаешь в заоблачный мир,

Непохожий на все, что ты видел когда-то,

И сегодняшний день, обозначенный датой,

Перейдет в небытье. И плывут корабли

 

Твоих мыслей в других океанах сознанья,

Где не вспомнятся тяготы жизни твоей,

Где не будет давно надоевших друзей,

Ты один, ты свободен в мечтах ожиданья.

 

И на грешную землю вернувшись потом,

Ты захочешь опять в этот мир окунуться,

К удивительным грезам опять прикоснуться

И покинуть уже не родной совсем дом.

 

***

 

Перекатывать языком

Это чудное слово "Ребенок",

Вспоминать его с молоком

И запахом чистых пеленок.

 

Чьих-то рук нежных тепло,

Чьи-то добрые песни,

Слово "Мама" - это добро,

Что может быть чудесней.

 

Первых шагов тихий стук

Перекатится барабаном,

Когда маленький мальчик вдруг

Станет маленьким атаманом.

 

Это яркое слово "Игра",

Отзовется в душе звонким смехом,

Мамин крик: "Домой пора",

Разольется закатным светом.

 

Леденцом ароматным "Любовь"

Тихо-тихо в душе тает,

Первой "Разлуки" боль

Белой чайкою улетает.

 

"Школа" - топотом детских ног,

И "Учитель" - теплом на сердце,

Ровной клеточкою "Урок",

Слово "Драка", как сливки с перцем.

 

А потом, незаметно, без слов,

Невидимкой исчезнет "Детство"...

Фотографии, как из снов,

Только лишь оставит в наследство.

 

И еще память этих вот фраз,

Незнакомых тогда еще, новых,

И уверенный взгляд детских глаз,

Словно вы им давно знакомы.

 

***

 

Вспышка, на секунду время встало,

Интерьер отобразился на картинке,

Все, что в поле объектива не попало,

Растворяется в густой неясной дымке.

 

Я - другая, не такая вовсе,

Как обычно, в повседневной жизни,

У нее, что в этом кадре, нет вопросов,

У нее совсем другие, свои мысли.

 

Черно-белая, как из другой вселенной,

Манит взглядом и рукою, незнакомка,

Никогда не стать мне незабвенной

Мона Лизою в искусственных потемках,

 

А она все сможет, ей нетрудно,

Ей привычен свет лицо, аля гестапо,

Она может раздеваться так прилюдно,

Оставаясь королевой даже в тапках.

 

Я смотрю задумчиво на фото,

Нет, такой я никогда не стану,

И все эти тела повороты

Лишь усердие фотографа к обману...

 

***

 

Раскроют кошачьи глаза фонари,

Придет Леди-Ночь в неизменном наряде,

Распустит седые курчавые пряди,

Прикрыв ими девственность звезд от Земли.

 

Все будет как прежде, туман отражений

Машин и людей, твоя пьяная боль,

Лицо в тротуар, снега серого соль,

Застывшая маска, лицо без движений.

 

Дорога домой в полуночной карете,

Которой покажется спьяну такси,

Ты "кучеру" скажешь: "Домой отвези!",

И снова провалишься в мутные сети.

 

А утром, раскол в подсознанье и боль,

"Зачем?" - все бессмысленно, сам это знаешь,

Ты из-за своей Афродиты терзаешь

Желудок и мозг. Один друг - алкоголь.

 

***

 

Рассыпается небо снегом.

С высоты ИЛа полета,

Земля кажется тихим бредом

Какого-нибудь идиота:

Белое-серое-белое,

Словно старые шахматы,

Подвенечное платье горелое

Вся земля, как двери распахнутый

Этот мир, игрушкою детскою

Из того поднебесия кажется,

А потом, с наведенной резкостью,

Вдруг из узла развяжется,

И скатерью-самобранкою

Разложит город заснеженный,

С автомобилями-санками,

Дорогами весь прореженный.

А вдалеке, за трубами,

Зеркало водной льдистости,

И корабли лесорубами

Идут сквозь его лесистости.

Рассыпается небо снегом,

На февральский северный город,

Я вернулась в него "с приветом",

Он мне шизофренически дорог...

 

***

 

Изломанность черт февраля,

В пене свежего снега...

Как говорил Золя,

Этот мир совершенным не был.

 

Белоснежность российской зимы,

Перекрытая грязью улиц...

Этот мир создавали не мы,

Но кто же его погубит?

 

На контрастах общественных норм,

С наведенной резкостью будней...

Хотя здесь наш единственный дом,

Мы его смертной казнью судим.

 

***

 

Дневник в истершихся записях,

Память мятых страниц:

"Я цветок зимних теплиц,

 

Девочка-ангел, странная,

У которой мало друзей,

Дитя небесных полей.

 

А сегодня опять гладкость парты,

Капли строчек на белых листах,

Пощечин словесных размах.

 

Слез не надо, только улыбку,

Они дети, не понимают,

Слишком мало о мире знают...

 

Боже, кто же меня поймет,

Мне не много от жизни надо,

Я любой легкой ласке рада..."

 

Проступая сквозь множество дней,

То далекое страшное чувство,

Меня душит... Не будем о грустном :)

 

***

 

Из микросхем невыносимости мгновений,

Из тонких проводков прикосновений,

В причудливости сложных алгоритмов,

Рождается любовная палитра.

 

И остается только кистью провести,

Немного красок в черно-белый мир внести,

Из под печатного станка твоей души

Достать. Переключить в другой режим

 

Всю сложную систему своих норм,

Разбить весь монолит привычных форм,

Забыть все то, что нынче позади

С программой новой смело в жизнь идти.

 

***

 

Честь... Давно позабытое слово...

И почему-то вспомнились вдруг офицеры,

Но даже они теперь утратили веру,

Что эта вера против жизни суровой...

 

Патриотизм - жалкие лишь остатки,

Так, неудачливой интеллигенции крохи,

Они уже пережитки другой эпохи,

Сейчас от России остались одни заплатки.

 

Все рухнуло, деньги теперь правят балом,

Для них уже нет почти никаких законов,

Когда-то все объяснялось державным троном,

Теперь все объясняется черным налом.

 

***

 

С высоты пятнадцати годков,

Словно с высоты огромной башни,

Для меня он будто бы не нов,

Этот мир, невзгоды мне не стрАшны.

Я парю над суетностью дней,

Я своею юностью хранима,

Боли нет еще в душе моей,

Кажется мне мир непобедимым.

Будет все о чем мечтаю я,

Будет так, как это и должно быть,

И не станут предавать друзья,

Не посмеет рок меня затронуть.

И не важно, что потом пойму,

Глупость этих девичьих мечтаний...

Верю я в волшебную страну,

Дайте же пожить мне без страданий.

 

***

 

Погаснут банальные искорки ленинских ламп,

В окно волчьим глазом заглянет февральская ночка,

Часы затрепещут полночной сонливости в такт,

В сегодняшний день будет вдавлена жирная точка.

 

Под панцирем из одеял можно спрятать лицо,

Реальное, без украшений для радости взора,

Почувствовать вдруг на секунду себя беглецом,

От этой людской, непонятно озлобленной своры.

 

Глотая и чувствуя горлом куски тишины,

Забыться на время в своих мозговых тараканах

(Которых зовем по-змеиному, коротко - с-с-сны),

Зациклиться в густо посоленных, ноющих ранах.

 

А через мгновенье ушатом воды ледяной

Окатит еще почти черное зимнее утро,

И трудно сказать, что нам ночь подарила покой,

Однако присыпала ранки белеющей пудрой.

 

***

 

Два комка сердца, несколько граммов счастья,

Скорость сердечного стука зашкалит, нет тормозов,

В этой машине вечной людской напасти,

(Глупое и неразумное чувство любовь).

 

Чуя нюхом волчицы близость добычи,

Каждый когда-то пытает так свой азарт,

Главное - не ошибиться в выборе дичи,

Не пропустить команду мозга: "На старт".

 

И не попасться в чужие острые зубы,

Не нарушать условий этой игры,

Пусть другие рвут в клочья свои губы,

Пусть они любят, но никогда не ты.

 

***

 

Она не была красивой, увы и отнюдь,

Да и умною тоже, хотя я не смею судить,

Только было в ней что-то такое, какая-то муть

Привлекавшая тех, кто умел от проблем уходить.

 

И она, не от этой реальности, как бы мутант,

Переросток младенца, впервые узрИвшего свет,

Вечная девочка, я почти видела на волосах ее бант,

Да и нет знал никто, сколько ей в точности лет.

 

Серый воробышек с ярким пятном на спине,

Белый котенок среди озверевших котов,

Она всегда шла наперекор волне,

Против теченья, не ведая лживых слов.

 

Что подкосило ее? Догадайтесь с трех раз,

Ну, почти верно, первой влюбленности буря

Заволокла чистоту темно-серых глаз,

Маленький зверь тогда беды не почуял.

 

А потом... Я видела, как она умирала,

Бледный ангел на желтых больничных подушках,

Ее чума двадцать первого века с собой забирала,

Словно забытую злым ребенком игрушку.

 

Марионетка, с порванной нитью надежды,

Первый вестник каких-то бед грядущих...

А доктора - палачи в белых одеждах,

Говорили мне: "СПИД забирает лучших".

 

***

 

Вы напомнили мне, какую Россию мы потеряли,

Вы напомнили мне, как умели они тогда жить,

О, Господь мой, скажи, почему мы не знали,

Как тогда верно было бы нам поступить?

 

Господа офицеры, я склоняюсь пред вами в поклоне

За все то, что вы делали, пусть даже зря,

Наше прошлое стало подобным иконе,

Как его оскверняли, под огнем октября...

 

И хотелось бы верить в продолженье традиций,

В воскрешение чести, даже пусть не у всех,

Оправдайте хоть как-то тяжесть ваших амбиций,

Гордо пусть прозвучит титул ваш - человек.

 

Будет время, когда перестанем стыдиться

Языка и страны, станет все как тогда,

Человеческим чувствам легко возродиться,

Только нужно о чести нам помнить всегда.

 

***

 

Когда-нибудь... До дрожи в пальцах рук,

И бьется, пересиливая разум,

В теченье нескольких томительных минут,

Надежда вспыхнет чьим-то сильным сглазом.

 

Я не хочу... Но для кого мои слова?

С невыразимой легкостью кружатся

Все мысли, говорю едва-едва

И хочется в комочек просто сжаться.

 

И я никто, я маленький клубок

Овечьей шерсти, крохотная личность,

А у Амура новых лет взведен курок,

В трагедии моей одна комичность.

 

И сердце уже в ловкой западне,

И хочется уже совсем другого...

Но эту жизнь вершить, увы, не мне,

Любовь... Порабощающее слово.

 

***

 

Не для себя, так, для мира бы,

Явить что-то такое невыразимое...

Женщину? Нет, что-то другой судьбы,

Что-то особенное такое, неповторимое.

 

Я ее видела во сне... Ангелом,

Дьяволом ли? Трудно так описать,

Словно образ Ее переписанный набело,

Даже смешно нашими словами сказать...

 

С кожей цвета небесной яркой лазури,

С тонким хребтом осыпанным легкими перьями,

Я ее вижу, стоит глаза зажмурить,

Где ты живешь, за какими невериями?

 

Не я ее видела даже, кто-то совсем другой,

Но так хочется чудо миру явить,

Не уходи же, виденье мое, постой...

Сможет ли кто-то тебя из бреда возродить?

 

***

 

Хочется дверь запереть, но на ней, увы, нет замка,

Хочется жизнь изменить, но нет запасных путей.

Хрупкая кисть сирени как-то слишком легка,

Видно, истосковалась по северное редкой весне...

 

"Ты не уходишь?" - "Нет, я здесь, я с тобой."

Запах какой то знакомый... одеколон.

Помню фотографически-чувственно зной

Летнего дня и уже опустевший перрон...

 

Да, что-то взгрустнулось, опять в пролете пасьянс,

Черное, черное, мне бы сейчас красных дам,

Вот... А век назад сказали бы: "Мезальянс!"

Опять ухожу от темы, все тот любовный бедлам.

 

Сейчас забываю уже: словно строчки из чьих-то книг,

Отрывки из снов, а все - кадры жизни моей...

А фикус-то мой совсем на окне поник,

Не хватает ему искусственных этих солей.

 

Солнца надо бы, да... летнего дня,

Даже я, что говорить, не отказалась б, нет.

А от этого гриппа уже даже веки болят,

Ладно, надо глубже в душу запрятать шкафный скелет...

 

***

 

Жизни ломаются с хрустом сухих веток,

Блеск глаз в высоте желтых больничных подушек...

Не человек уже, тоненький белый слепок,

Карточный домик души почти что разрушен.

 

Сколько? Год, полтора, спасенье надеждой,

Будущее размыто холодным туманом,

Не возвращался Оттуда никто еще прежде,

Почти захлопнуты зубы стального капкана.

 

Ты веришь... Верь, я знаю, так будет лучше.

"Возможно"- печальное, зыбкое слово,

Но ты этот мир знаешь намного лучше,

Для тебя смысл жизни стал чем-то очень суровым.

 

***

 

Мне сегодня сказали, что я не умею любить,

И что сердце мое никогда не падет без сознанья,

Замирая... Что незачем мне так вот жить,

Что вся соль этой жизни познАется только в страданье.

 

Я не знаю, с устоями дедов мне трудно поспорить,

Человек - тот, кто мыслит, но чувства? Живем на авось,

Нам ведь главное - в нишу душонку пристроить,

А к кому? А зачем? Отвечаем неясно и вскользь.

 

Все супруги, друзья, братья, сестры и просто родные,

Вроде бы мы их любим, нам трудно вдали от них жить,

Но ведь если подумать, мы все друг для друга чужие,

Иногда всем нам хочется только себя возлюбить.

 

Да, однажды один идиот навернулся с карниза,

Оказалось, что эту вот чушь сотворил от любви

К моей славной персоне, давно я такого сюрприза

Уже не получала, и думы уж совесть нашли.

 

Но при здравом раздумье я странную вещь получила,

Что коль любишь, то вынужден ты отвечать

За другого. Тогда уже я усомнилась:

Стоит ли за кого-то еще в этом мире страдать?

 

***

 

- Я твоя?

- Нет малышка, скорее наоборот.

- Ты моя?

- Да, вот только какой от этого прок...

- Я люблю.

- Зря, ма шер, не надо тебе любить.

- Почему?

- Потому... Не знаю я, как тебе объяснить.

 

- Ты не уйдешь?

- Нет, сейчас не уйду, возможно потом.

- А меня заберешь?

- Нет, я не могу, здесь ведь твой дом.

- А я хочу!

- Ну, малышка, все многого в жизни хотят.

- Не отпущу!

- А я уйду и не вернусь уж к тебе назад.

- Не уходи!

- Ладно, я здесь, только не плачь.

- Ты здесь сиди.

- А может быть сыграем мы в мяч?

 

- Сказку хочу!

- Я не умею, но... в королевстве дальнем одном...

- Слушай, как я рычу!

- Великолепно, милая, прямо как серый волк.

 

- Ты не умрешь?

- Нет, я только когда-то на небо уйду.

- Как будто заснешь?

- Да, когда-нибудь так, веря в судьбу...

- А как же я?

- О, родная, не будешь потом ты одна,

- Но ты моя...

- Да... Но я даже в небе буду тебе верна.

 

***

 

В филигранности черт февраля

И в усталости тоненьких строчек,

Пробегает, словами звеня

Однородность твоих двоеточий.

 

Ты сегодня, в одно все смешав,

Обобщила мои нестыковки,

Может быть, в том моя лишь вина,

Или в неаккуратности ковки.

 

Когда наш поднебесный Кузнец,

Звонко молотом гнул мои прутья,

Работяга он был, не творец,

Сделал славно, но грубо по сути.

 

Не сумел в меня душу вдохнуть

В полной мере, все без вдохновенья,

Но, что было, того не вернуть,

Запаситесь, родные, терпеньем.

 

***

 

Уходя, уходи, но не хлопай дверьми,

А то множество как бы психологов

Набежит, словно мухи прилипнут они,

Беря нервами плату втридорога.

 

И руками немытыми душу порвут,

Повторяя, что нам это нужно,

И каким только прозвищем не назовут,

Объявив стопроцентно недужным.

 

И расскажут, что так нам нельзя дальше жить,

Что от мира людей мы оторваны...

И уйдут, приказав слов своих не забыть,

Не заметив, как души в нас порваны.

 

***

 

Пара фраз,

брошенных с нарочитой небрежностью,

Пара строк

аккуратным остреньким почерком,

Жест руки,

победивший в дуэли с нежностью,

Долгий взгляд,

претендующий на пророчество.

Много лет,

пролетевших вспугнутой птицею,

Много слов,

не оставивших места реальности,

Муть толпы,

переставшей пестрить лицами,

Такты строф,

утонувших под их банальностью.

Монитор,

зарябивший цветными стеклами,

Стаи букв,

не отправленных в даль эмэилов,

Мой альбом,

фотоснимки от скуки блеклые,

Одна нить,

неразрывная с переплетением.

Только я,

под прессом психоанализа,

Кипы книг,

проштудированных в безнадежности,

Мыслей крах

из-за невозможности равенства,

Злые слезы

от обмана, расчета и пошлости.

 

***

 

На нежном шелке пятна от цветов:

"Прости, маман, мне так хотелось солнца,

Внести в наш дом, он мрачен и суров,

Так тускл свет из моего оконца."

 

Так, с волосами цвета спелой ржи,

Пусть не красавица, но яркий отблеск лета,

Принцесса Ра, цветные витражи

Глаза ее, наполненные светом.

 

Такая, со счастливою судьбой,

Всю жизнь не ведавшая горести и боли,

Она могла бы быть моей мечтой,

Но в этом театре мне даны иные роли.

 

И в книге этой праздник ее дней,

Все радости душевного покоя,

Позор на серый лик души моей,

Что я завидую, хочу я быть такою...

 

***

 

Истерлась ткань моей мечты

На манекене дней,

Сломались тонкие хребты

Талантливых идей.

Имеет жизнь один резон -

Веселья праздный шум,

Но невозможен вечно он,

В стране тюрьмы и сум.

Работа, пчелки скромные труд,

Как скучно, вечно лень,

Общественности строгий суд

Нагонит вновь мигрень.

"Обломова!", да пусть, но мне

Так нравится, увы,

Позвольте в нынешней весне

Мне избежать молвы.

 

***

 

Здравствуй, будущая весна,

Я так жду тебя, с нетерпеньем,

Ты мне нынче очень нужна

Солнца с ветром легким сплетеньем.

 

Я в колючесть юной травы,

Окунусь, дождями умоюсь,

В томном мареве первой жары

Твоим зноем легким укроюсь.

 

Я забуду тревоги зимы,

Разобью кувшин своей боли...

Я так жду предстоящей весны,

Мне уже не хватает воли.

 

Витаминки труднее глотать,

Застревают в горле комками...

Я хочу солнца нимфой стать

Под младенческими лучами.

 

***

 

Полоска желтого, полоска красного,

В закатном омуте, дым сигарет.

С тобою мы такие разные,

И так похожи мы, как "да" и "нет".

 

Небрежно легкие, слегка плаксивые,

Немного ангелы, с томленье стерв,

Порой жестокие, порою милые,

Всегда берущие над кем-то верх.

 

Я знаю магию ума и творчества,

Ты знаешь магию любовных сфер,

Ты любишь общество, я одиночество,

Перелагая жизнь на свой манер.

 

И неприступные, и непристойные,

Бильярд, мартини и томность черт,

И так бездумные, и так безвольные,

Таков наш родственный почти дуэт.

 

***

 

Сиреневость снега под тусклым зрачком фонаря,

Неяркое, почти прозрачное зимнее утро,

Уходит февраль, кандалами морозов звеня,

Ему надоело в снега крыши ржавые кутать.

 

И строчки ползут писем ранних. Кому и зачем?

И кофе опутал язык горьковатою пленкой.

Восхода пастель не делю я сегодня ни с кем,

Хотя, как обычно... Бисквит такой хрупкий и ломкий

 

Рассыплется в пальцах. Уходят последние сны,

А мысли уж гонят куда-то свои караваны,

Прощай же, февраль, я так жду наступленья весны,

Чтоб под ее солнцем зализывать свежие раны.

 

***

 

До встреч, усталая зима,

Иди, я все тебе прощаю,

Хотя была мне не верна,

Порой, морозными ночами.

 

Уйди, я жду весенней love,

Мне твоя хрупкость надоела,

Когда в твой снежный легкий сплав

Я опускаю свое тело.

 

Вернись ко мне ты в декабре,

Тогда я все уже забуду,

В минусовой твоей жаре

Схвачу обычную простуду.

 

И в мягком пледе у окна

Стихи в пространство зачитаю,

Ты мне, конечно же, нужна...

Сейчас иди, я все прощаю.

 

***

 

Росчерком тонким тушью по ткани,

Инициалы чьей-то души,

Годы волнений, годы исканий,

В остроконечности буквовершин.

 

Кто ты? Ромео? Рыцарь? Романтик?

Что означает этот твой дар?

Шелковый шарф, кажется батик.

По самолюбию мощный удар?

 

Цепи на шею, рабская лента?

Я ведь не первая... Тогда зачем?

Так, прихоть исканий поэта?

Или взятие женщины в плен?

 

Черная ветка на белом снеге,

Залогом долгой верной любви,

Птица в тусклом январском небе,

Чтобы "твое" вдруг стало "моим".

 

***

 

Двери настежь, в темную ночь

Ухожу, полнолуние бледно,

Воздух серым туманом томим,

А вдали, декорацией, лес.

 

Я уйду, но ты не порочь

Мое имя, не думай победно,

Что ты теперь Властелин

И земли, и морей, и небес.

 

Я не первая, но никто

Не осмелится в дом твой больше

Тонкой ножкой робко ступить,

Стать хозяйкой твоих владений.

 

Был твой замок - веселый притон,

Станет он кладбищенской рощей,

И не сможет смертный открыть

ВоротА его, толстые стены

 

Будут только птицам доступны,

А ты демоном в мрачном доме

Будешь жить и белого света

Без меня тебе не видать.

 

И сегодняшний день станет судным

Для тебе, мой уход тебя сломит,

И развалится жизнь эстета,

Опустеет Де Сада кровать.

 

***

 

До пышности кринолинов,

До бронзовости канделябров,

Гнут книги свои спины

Из литературных ляпов.

 

И кажется мне, порою,

Что время со мною ошиблось:

Должна была быть княжною,

Пытавшей царскою милость.

 

Но нет, обычная птица,

Не солнечного полета,

Которой карета снится,

Дворцовых лестниц пролеты.

 

Судьба моя - самозванка,

Чужое забила место,

Двадцать первого века банка,

Царскую прячет невесту.

 

***

 

Ты помнишь сладость шиповника в последних мгновеньях августа?

Веранду с большими окнами, малиновый тот закат...

И тихие звуки музыки, твои рассказы о Фаусте

И сочностью поздних ягод, манящий в глубины сад.

 

Все было, с первой влюбленностью, с подстольными поцелуями,

По-детски еще невинными, почти не касаясь губ,

Грибные дожди веселые, и мы, под теплыми струями,

Таким вот маленьким мальчиком ты был мне когда-то люб.

 

***

 

Кровь на песке засыпана махом копыта,

С хрустом в груди ломается ноющий страх,

Ее каблуки давно в движении сбиты.

"Выживет?", и поворот, и нервный взмах.

 

С дьяволом в схватке или с чем-то похожим,

Взгляд и движение, в капле мгновения - жизнь,

Битва в экстазе, над погребальным ложем,

Спиралями вдавлены в слой песка виражи.

 

И ритуал, грудь на природных кинжалах,

И уходя, под рев озверевшей толпы,

В крепких объятиях Князя подземного бала,

Треск раздавленной под каблуком скорлупы.

 

***

 

Мы в тишине. Давайте нежно, просто,

Без перламутровой напыщенности форм,

Не перепрыгивая собственного роста,

Поговорим, не уходя за рамки норм.

Не будем мы о том, чего не знаем,

Там и без нас сумеют объяснить,

Ведь маленькая шавка своим лаем

Не сможет рев оркестра заглушить.

Зато мотив волшебной нашей флейты

Дойдет до слуха каждого тогда,

Когда не ради фразы комплимента,

Опишем свои чувства, господа.

 

***

 

Скука - вечная жизни сестра,

Мука,

А ведь, вроде бы, все игра,

Странность,

И нельзя ее преступить,

Данность,

Но приходится как-то жить,

Страдая

От лени или от дел,

Выбирая

Безмерность или предел

Вечно,

Другого ведь не дано,

Калечный

Этот мир - немое кино,

Собаками,

Понимаем но не говорим,

Маками

На ветру проблем шелестим.

Всевышний,

Останови, я хочу сойти!

Не слышит...

Снова против теченья идти.

 

***

 

Ты Мефистофель? Нет, скорее бес.

Из мелких, так, тринадцатого ранга.

Ну, ладно, покажи-ка мне чудес,

Желание исполни: счет мне в банке,

 

Да яхту, дом. машины штуки три

(Пожалуй ламборджини и феррари),

Ах да, еще мне нужен вроде принц,

Красавец, что пусть часто розы дарит.

 

Еще карьерный рост под самый верх,

Конечно, много счастья и удачи,

Друзей для уикэндовских потех

И красоты, хоть не в ней недостачи,

 

Но так, для верности, еще совсем чуть-чуть,

Ума, хотя с ним тоже нет заботы...

Эй, бес, ты умер что ли? Боже! Жуть,

Он в обмороке! Это уже сотый...

 

***

 

В коконе, не распахнув гладкости крыльев,

Не улетая из-под чердачных покоев,

Пускай укрывает меня пелена из пыли,

Пускай освещает меня свет только оконный.

 

Не надо огня большого, где все сгорает,

И пальцев чьих-то, грубо крылья ломающих,

Жестокая хватка, озлобленность волчьей стаи,

Людей, за свои же грехи невинных карающих.

 

Я лучше бабочкой в сером костюме гусениц,

Останусь в мягкой клетке легкого кокона,

Не красавицей Марьей, а только Марьей искусницей

Буду, пряча под шапкой густые локоны.

 

***

 

Строчками, словами, буквами,

Как вопрос, как восклицание,

Ружьями, мечами, луками,

Перестрелками молчания,

 

Рассыпаясь в извинениях,

Распаляясь от признания,

Забываясь в разных мнениях,

Уставая от сознания,

 

Мы доказываем множество

Парадоксов, и в утопиях

Проживаем, в мыслях: "Сложится!

Будет все." Вот философия

 

Миллионов. И в раскрашенность

Наших грез, в мечты холеные

Погружаемся мы слаженно -

"Курском" в муть волны соленую.

 

***

 

Ты забыл мимолетность испанского неба,

Возвращаясь в чуть сумрачный питерский день,

И кошачьей походкой по талому снегу

Добровольно шагал в мой изнеженный плен.

 

Пел мне страстные песни далеких народов,

Оставляя следы в мягкой слякоти плит,

И держа меня за руку, призрак свободы

Просто был, а хотел хоть немножечко жить.

 

Моим рыцарем, нежно целуя колени,

Вслух читая отрывки из "Дона Кихота",

Рвался вдаль твой усталый непонятый гений,

Вечно в мыслях играя весенние ноты.

 

Полагаясь на крепость своей каравеллы,

Ты пытался себе подчинить океан...

Но лишь невские воды с тоской тебе пели,

И машинным потоком был твой караван.

 

***

 

Что-то такое мистически-темное,

Черной пилюлей под языком,

Город полуночи, царствие мертвое,

Мой Петербург, ты мой призрачный сон.

 

В свете софитов, мое бело-черное

Старое фото усталых веков,

Длинными прутьями, ветками ломкими

Небо разорвано в сотню клочков.

 

Серо-серебряным облаком хмурости,

Скрыта вся тайна забытых дворов,

Я опьяняюсь всей призрачной скупостью

Этих холодных седых берегов.

 

И, растворясь в параллельности уличной,

Просто дышу невидимкой весной,

Так ежедневно, так просто и буднично

Тайну Петра раскрываю порой.

 

***

 

Мандариновой корочкой стынет закат,

Я сегодня немного прощально-печальна,

Уходящий февраль был младенчески рад

От последнего вздоха. До близости дальний

 

Мне сегодняшний день, ухожу от себя,

Не желая продолжить свой психо... анализ,

Тонкость пальцев в железе замка застудя,

Перестану пленяться мыслительной далью.

 

Философия - пряность для пресных недель,

Разбавляет мне сахаром горькую воду,

Я творю и мечтаю, в пастельности дней

Встречу март я в пятнадцать шестнадцатым годом.

 

***

 

Тенью сетчатых дней, как вуаль на лице,

Мягкий призрак печали в туманности глаз,

Кто вы, милая Леди? Что вас в этот час

Беспокоит в хрустальной рассветной росе?

 

Для чего вы сегодня так странно бледны,

Как окружность холодной луны в январе?

Почему в вас подобно предутренней мгле

Темнота затаилась? Вы так холодны...

 

Ваши пальцы скользят словно лед по лицу,

Что я вам? Простота вас не может прельстить,

Но мне хочется с вами одной позабыть

Мою жизнь и предаться ее же концу.

 

Ваши губы скользят, и в туманности взор

Переходит от быта к сиянию ночи,

Вам не нужно моих поэтических строчек

И любви, только легкой свободы простор

 

В моем теле, и вы плавно к шее склонились,

Обнажая клыки, нежно к коже моей

Вы прильнете, назвав меня только своей,

Моя Леди луны, как давно вы мне снились...

 

***

 

Я нереальная в странности первых минут,

После будильника писка, кошачьею негой движений

Я потянусь, наслаждаясь заутренней ленью,

И осторожно избавлюсь от сонности пут.

 

И, развеваясь как шлейф, мягкий призрак халата

Нежно окутает, змейкой завьется у ног...

Даже грядущий мне полдень сегодня не строг,

Мне не грозит он опять календарною датой.

 

Легкость подарит мне запах из ягод и трав,

Зеркало скажет изящную добрую правду,

Вытяну в первом пасьянсе счастливую карту -

Сложится все, моя жизнь в моих тонких руках.

 

***

 

Очертанием четким над ржавостью крыш

Проступает закат, то моя небылица,

Пробегая по серым истаявшим лицам

Я не вижу людей, но вот чей-то малыш

 

Переступит черту молчаливости света,

Он сегодня умнее вас всех, мудрецы,

И, не пряча в Неву от испуга концы,

Он все скажет, и меньше всего он ответа

 

Будет ждать от всех вас. Оттого мне легко -

Нам вещать будут правду смертельную дети,

Им все просто, напрасно конфетой и плетью

Выбиваем свободу из них, в наш потоп

 

Они словно в бассейн нырнут, и печаль

Не затронет их бледной холодной рукою...

Да, сегодня все бред, но чего-то он стоит,

И чего-то мучительно, с горькостью жаль.

 

Я живу среди масок холодных людей,

Обитаю средь сладкого яда обмана,

И мерещится - нынче светло все и рано,

Но в закате, увы, нет обратных путей.

 

***

 

Сегодня мне до боли хорошо,

До слез мне все легко и вдохновенно,

Похоже, наконец, на нет сошел

Весь зимний сумрак, и февральских пленных

 

Нам отдадут. Растаяла печаль

Вчерашняя, и первою капелью

Играет музыка, летит протяжно вдаль

Певицы голос, первую неделю

 

Весны отметим праздником ее,

И солнцем, и чуть влажными губами

Захватим теплый воздух, перейдет

Мой город плавно в лето, оригами

 

Из тысячи летящих журавлей

Усеет мою душу, буду птицей

Над первым из весенних теплых дней,

Когда плюс три, а хочется плюс тридцать...

 

***

 

Я тебе напою, ты продолжишь, и так навсегда

Мы останемся в музыке, в звуке, в рыданиях скрипки,

И пускай этот дождь не оставит печати следа

От рисунка в песке, и пусть пальцы томительно липки

 

От конфет и духов, и устало застынет певец,

Оборвав всякий звук и внимательно вслушавшись в эхо,

И тогда ритм музыки станет нам ритмом сердец,

И тогда я приду, прошуршав шелком платья и мехом.

 

Мой огонь догорит в слабом свете от тонкой свечи,

Мои пальцы сомнут твои старые хрупкие ноты,

Я, как юная женщина, без объясненья причин,

Поверну вверх дном мир, опьяню его далью полета.

 

***

 

Проходя сквозь чуть пыльный хрусталь,

На стене отражается солнце.

На вопрос о делах все: "Pas mal,

Коротаю денечки..." В оконце

 

Уже с ревностью смотрит весна:

Не забыла ли я пару строчек

Чиркнуть ей и подставить карман

Для зеленых расслойчатых почек.

 

Под глазами застыли круги,

Им плевать на весенние даты,

И до скуки, противно строги

Мои зимние бледные латы.

 

***

 

В печали серых невских берегов

Хочу чего-то... Призрачно и странно

Слезами льется дождь, и постовой,

Мой город, сохранит покой туманный

 

В моей душе. Мне много не дано:

Размытость рифмы, строфы из пылинок...

И с кисловатым привкусом вино

Останется во рту, как талость льдинок.

 

И так живу ( почти шестнадцать лет),

Перебирая тихо фразы, осмысляя,

Быть может даже где-то я поэт,

Быть может... Только этого не знает

 

Никто, и "слава богу!" вам скажу,

Не будет горьких мук от вдохновенья,

Себе на память узел завяжу:

Когда-нибудь, наверно, дочь рожу,

Что будет поэтессой по веленью

Отца и господа, святого провиденья.

 

***

 

Марионетки устали в трагедиях - пусть,

Бьется и льется давно позабытое чувство:

И ностальгия, и легкая белая грусть, -

Все пустяки, а мне главное, чтобы не пусто

 

Было в душе. Мы страдаем, а значит живем,

Пусть в тетральной, истертой, замызганной пьесе...

Все пустяки, мы еще столько песен споем,

Что станет нам этот мир одуряюще тесен.

 

***

 

Вы дарили мне вдохновенье - за то вам спасибо,

Приносили мне сердце свое - благодарю,

Но, дорогой мой, простите меня красиво:

Ни вас, ни кого другого я не люблю.

 

Не хочу на вкус испробовать сладость ванили

Поцелуев и горькость разлук, желтый лимон

Ревнивости, и чтобы меня укорили

За летучесть чувств. Вот мой отказ и поклон.

 

Мне противна тайная явь встреч и свиданий,

И живу так свободной кошкой в своей нелюбви.

Спасибо за все - вы сердце свое отдали,

Как Данко, но мой очаг снега замели.

 

***

 

И что-то меня спасло, наверно, весна,

Мечта, стихи, рассыпная горсть витаминов

И солнце марта на масленицу желтым блином.

И даты скользят незаметно, как хулиган

В стремленье быстрее скрыться. Моя усталость

Уходит тихонько, и бледность самую малость

Спадает. Бегу от проблем в резиденцию муз,

Так проще: в поэзии, музыке, яркости красок, -

И клавиатура к пальцам прильнет с нежной лаской,

Впечатаю буквы в экран - мой автопортрет,

Я птица, но только в листе бумажном,

И свет сквозь окно... что, впрочем, давно не важно.

 

***

 

Когда она уходила, в зеркальных дверях отеля

Я видела тонкость пальцев, скользивших по глади стекла,

Вот так вот прощальным жестом, по контурам женского тела,

С кем-то она распрощалась, кому-то она отдала

 

Миллиарды клеточек нервов, под шум автомобилей

По улице в шелковом платье и кашемире пальто

Ушла, забывая небо в чужой городской пыли

И в памяти первым снегом будя родной Петергоф,

 

И гадкий серый кофе, и жесткость утренней булки,

Стараясь вкус круассанов в памяти быстро убить,

Бежит от своих мечтаний по тротуарам гулким,

Ей многое нужно вспомнить, и многое нужно забыть.

 

***

 

Кофе, улыбка и чье-то имя,

Скользящее вслед по губам,

С кем бы ни был, со мной ли, с ними,

Теперь все равно, продам

Дьяволу душу за всю банальность

Тонких строчек письма.

В этом всем есть своя скандальность,

Но мне молва не важна.

Шепчу, и зря на разум надеюсь

Этой ранней весны,

Когда-нибудь, намного позднее,

Увидев яркие сны

Ленивого утра, в солнечном свете,

Я что-то с тоской пойму,

И что-то спрошу, и кто-то ответит,

Изящно закончив игру.

 

***

 

По кругу, как лошадки в карусели,

Бредем, ища начало и конец,

Творения бессмысленный венец,

И чувства (в перекомканной постели).

 

И очень удивляемся, когда

Приходим вновь туда, откуда вышли,

И, чувствуя, что что-то было лишним,

Вновь начинаем путь в свои года.

 

И так, пока костлявая рука

На плечи крышкой гроба нам не ляжет,

Бредем, и скука липко душу вяжет,

И конвоиром за спиной идет тоска.

 

***

 

Как жирафенок, высокая, немного неуклюжая,

Ранним утром с нежным лимонным запахом,

Пальцами к концам, в подушечках слегка суженным,

Перебирает струны, как кошка мягкими лапками.

 

И, наклонив голову, в лист вопросительно

Смотрит, разбирая нотную путанность,

Прерывая то со струной, то с бумагой контакт свой зрительный,

Играет тихонько, в плед зарываясь и кутаясь.

 

И поет печальные песни средневековых странников,

И срывается на многоголосье оркестра гитары музыка.

Она, наверное, в прошлой жизни прекрасной дамою

Была или пастушкой англо-французскою.

 

И металась между Алой и Белой розами,

И любила двух рыцарей - Черного света и Белого...

А сейчас живет под русскими ух-морозами,

И поет свое прошлое, развлекая толпу оголтелую.

 

***

 

Чтобы узнать цену счастья - спроси у вдовы,

Чтобы понять дело чести - иди к офицерам,

Свежесть ищи у весенней зеленой травы,

Древности цену поймешь только в замковых стенах.,

 

Времени власть постигать надо со стариком,

Сладость любви осознаешь лишь с кем-то в разлуке,

Став чьей-то жертвой, поймешь что такое закон,

Нежность придет через близкие добрые руки.

 

Только дыша полной грудью ты смысл найдешь

В жизни своей, и оковы сломав ты свободу

На много лет талисманом своим изберешь,

Верь, ибо вера нужна нам как почва и воздух.

 

***

 

Я кого-то когда-то лю...

С местоименно-наречностью

Вечно небо о чем-то молю,

С легкой девичьей беспечностью.

Ухожу в свои города,

Не из мечтаний заоблачных,

А только лишь от стыда,

Чтоб среди вишен войлочных

Пострадать на злую судьбу,

На ошибки свои подростковые..

Бытовую весеннюю мзду

Поотдать всем, кто радости новые

Мне принес, и вот этот весь лю…

На душевную высь антресольную

Мне б задвинуть, но что ж тут - люблю,

С петербургскою второпрестольною

Верой в неповторимость свою.

 

***

 

Не покидайте мой город, затяжные дожди и снега,

Он без вас не такой, не таинственный признак фортуны,

Он прощается с нами, как будто уже навсегда,

Исчезая в купе поездов, задевая душевные струны...

 

И зачем-то бегу, от себя, от друзей, от любви

В неразумность предела и скомканность лиц незнакомых,

Только где-то огонь мой еще до сих пор так горит

От минора к мажору, от бодрости к бдениям сонным.

 

Далеко от родных, в незнакомых больших городах,

С годовыми дождьми, что меня позабыть не сумели,

Я одна в своей ссылке, без честного жизни суда,

Я одна, и надеюсь, и жду от звонка громкой трели,

 

Разговоров друзей, поцелуев и полуобъятий,

И всего, что напомнило мне бы зеркальное небо

Петербургского дня, и давно проскочившие даты,

Когда было у мира лицо, а не тонкий фарфоровый слепок.

 

***

 

Покажи мне весну, я прошу,

Только весну...

А то вечно куда-то спешу

И, когда засну,

Вижу какие-то страны и города,

Времена,

Иногда даже тебя... Иногда,

Обычно одна.

И сладко щемящее чувство в груди

Под старый романс,

И погода опять за окном чудит -

Мезальянс

Зимы с весной, гнала бы вторая прочь

Другую, но нет,

Обнимаются, а я каждую ночь

Прошу показать мне весенний свет.

 

***

 

Ш-ш-шекс-спир... Змеится с томной трагичностью,

Я не Джульетта или Офелия, просто так.

Увидел ли ты во мне проблески личности?

Или только тоску лисы, попавшей в капкан?

 

Я не прошу; не Магдалена, чтоб каяться,

Не дама с камелиями, чтобы вечно грустить.

Только вот какая буря где-то под ребрами начинается?

Твою козырную карту мне нынче нечем крыть...

 

Где-то идет война, а я, дурью намаявшись,

Просто мечтаю под глупый женский роман,

Дура, конечно, но порода моя - заячья,

Трушу забыть тебя, Иван-дурак-Дон Жуан.

 

***

 

Мы здесь не шутки шутим - мы здесь играем в страсти,

В чувства и треволненья, в думы юных сердец,

Дети усталых весен, дети звериной масти,

Мы не умеем верить, но мы умеем жить.

 

Кто-то сказал мне нынче, о парадоксах жизни,

Вот и узнайте дамы и господа Земли,

Что ваши дети нынче, плохо умеют видеть,

И не умеют слышать, а вы, вроде бы, могли...

 

Волчата... В ссорах и спеси, в гордости юной чести,

Но, между прочим, волки - дети других волков,

Так что запрячьте дальше ваши словесные плети,

Мы ведь можем ответить правдою колких слов.

 

***

 

Для кого я? Для чего я? Кто я в этом хороводе?

Неужели, снова пешка в чьей-то роковой игре?

Псевдочестность, псевдосила, и приходят, и уходят

Дамы, короли, валеты в новой для меня судьбе.

 

Я не знаю этих правил, все вслепую и наощупь,

Попаданье или промах - то же "Быть или не быть?"

И угадывая голос, и угадывая поступь

Прорицаю для себя же в этом лабиринте жить.

 

***

 

На две любви седалища не хватит,

Мой дорогой, прости, поверь, уйди,

Нас случай очень метко рассудил.

Последним кто уходит, тот и платит,

А я последней оставаться не хочу,

Я, как у Блока, и взметнусь, и улечу.

У палки этой, безусловно, два конца,

Я в чем-то, без сомненья, проиграю,

Но мне б свободу, я кутить желаю.

Сказала бы для красного словца:

Нельзя все знать, достаточно понять,

Я поняла все, и теперь желать

Мне остается только жизни без тебя,

Спокойно, гнев - оружия бессилья,

У истеричек не бывает крыльев.

Так буду жить, себя одну любя,

Жить собственным умом, не слыша лести...

Хотя последнее для женщины - бесчестье.

 

***

 

Я тебе не закон,

Не бог я тебе, конечно,

Но ведь и ты не Он,

Слабый усталый грешник.

Нам далеко до вершин.

Но и не надо неба,

Мы в дорогой зажим

Крылья защепим. Лето

К нам подойдет смеясь

Нет, скорее прискачет,

Подарит тепло, смутясь,

Оставит одних на даче.

А там золотое вино

И озеро, россыпь ягод,

Не это ли было дано

От бога как высшее благо?

 

***

 

Дворянство набережных в сонной тишине

Ночных покоев, голубая кровь каналов

Уносит предпоследний дар зиме:

Осколки льда. Людским крестьянским балом

Вспугнет весна таинственность дворцов,

Украшенных с аляповатым шиком,

Кто ж тех градоначальных подлецов

Просил глумиться над Петровским ликом?

Убит мистичный город, а над ним

Встает смешной, но все ж трагичный клоун...

Мной Петербург из прошлого любим,

А домик пряничный души мне не затронул.

 

***

 

Идти, сняв туфли, босиком,

По давешнему снегу

И думать об одном, о нем,

Любом - хоть быль, хоть небыль.

 

И вспоминать, что был красив,

Что вроде б черны кудри,

Что то ли горд он, то ль ленив -

Он ненавидит будни.

 

И что уходит он легко

(Приходит, впрочем, тоже),

Ему не нужен бы никто,

Но голос предков гложет.

 

И быстро он меня забыл,

Как в очереди лица,

А я наделась - любил

(Ну надо ж так случиться!).

 

И вот теперь, как в суицид,

Нырнуть скорей в простуду...

Но снег мне пальцы не немит,

Закалка - дочка блуда.

 

***

 

Я вас любил... А, может, не любил...

И может быть дождями пало лето,

И не про вас я сочинял сонеты.

Один лишь миг, и я глаза открыл,

Я представлял голубку, вы - лисица,

И ложь теперь сомнительно искрится,

Как этот вот апрельский белый снег.

Вы верите? И правильно, не стоит,

Я вас люблю, и что мне до устоев

Прописанных во мне, о скорбный век,

Сплошные пушкинские Ольги, не Татьяны,

Поэт быть хочет молодым и вечно пьяным,

И некого мне кроме вас любить,

Вы муза хоть отчасти слава богу,

И я не стану ныть над новым рогом.

 

***

 

Забудь холодных ангелов, весна,

На улицы выходят бесенята,

Прощайте же, махровые халаты,

Да будет шелк, другое - не цена.

Да здравствуют цветы и звон браслетов,

Тату на спинах, бронзовый загар,

Вновь в сердце разгоревшийся азарт

К любовным приключеньям без запретов.

Прощай сухой двухкомнатный уют,

Мы будет пить вино в катамаранах,

Переходить на форте от пиано,

Подстраивая север наш под юг.

Не будет лета - значит будем красить снег

В зеленое, под ровные газоны.

Пора проснуться наконец, мой город сонный!

Я жду лишь только поля для побед.

 

***

 

Сказом, сглазом, утром, нУтром

Чую беды, чую страсти,

Устаревшие напасти,

Воин, боен. С тихим хрустом

Рассыпаются бумажки,

Чьих-то судеб, чьих-то песен,

Звезд, сгоревших в поднебесье,

Вижу старые упряжки.

И куда-то мчаться кони,

Рвутся, рвутся в дАли ночи,

Бомбы, разрывая в клочья

Наши жизни. Бьют поклоны

Богу разные связнЫе,

И в мечетях, и в соборах,

Но медведь, зарывшись в нору,

Ищет поводы иные

К продолженью хлебозрелищ,

И какое ему дело,

Что полмира заболело

В его фейс забавой стрельбищ.

 

***

 

Спи, мой цветик, спи родная,

Много было, много будет

Так, как ты сейчас мечтаешь,

Будут лучшие подруги,

Будут куклы, будут игры,

Будет школа и уроки,

Будут книг веселых строки,

В зоопарке будут тигры.

Только так, и не иначе,

Спи, румяная кокетка,

Будем мы с тобой на даче,

Где узорная беседка.

Знаю, знаю, ты все слышишь,

И запомнишь мои речи,

Этот наш с тобою вечер

Вечно в памяти запишешь.

Спи, мой цветик, спи родная,

Пусть тебе приснится сказка,

За окном уж ночь плутает,

Над твоей кроваткой - ласка.

 

***

 

Иди за мной подтаявшим дождем

Весенних улиц в шепоте капелей,

Пропой ты мне истасканным грехом

Мелодьи исторических веселий.

 

Пусть в кровь из вены окунетется мир,

Твой или мой, утонет в теплых струях,

Давай, твори, мой маленький Шекспир,

И пей вино, и вечно будь что будет.

 

Я знаю, ты - январь, а я - апрель,

Мы в вечном поединке перед залом

Пустынных улиц, питерская гжель

Дворцов устало машет опахалом.

 

Давай, сегодня мы играем в сон,

В полкаравая лунных превращений,

На пять часов, открой глаза, поклон,

Забудь мои черты холодной тени.

 

И вечно так, сомнамбуличность чувств

Оставь в покое, грезе - дело грезы,

Ты обладаешь мистикой искусств

С утра росой мои представить слезы.

 

***

 

Это только вступление с парой мне памятных фраз,

Руки марионетки, с почти уже порванной нитью...

Но играй эти такты на три с бесконечностью раз,

Как пластинка заевшая в круге "событье к событью".

 

Се ля ви, и печален конец неоконченных пьес,

Стерты клавиши пьяно, и пальцам твоим не осталось занятья,

Твои кудри седы как в зиме на века похороненный лес,

Ты мое отраженье быть может, но хрупкие эти объятья

 

Никогда не сомкнуться до хруста, всегда будет грань:

положений и возрастов, разных моральных устоев...

Что ж поделать? Давай, продолжай мне играть,

Раз-два-три - и весна, и как будто бы не было боли.

 

***

 

Т-с-с... Потише, смотри, это пикник на обочине.

Наша Земля, да кому теперь мы нужны?

Если даже в глазах сына, жены и дочери

Чудится вечно упрек, и горькое чувство вины

Гложет ночами... Смотри, может последнее

Это все, а потом всего один шаг и смерть.

Надо чувствовать страх, в нем только спасение,

Хотя в общем-то гибель лучше, как посмотреть.

И знаешь что, мне почему-то вспомнилось:

"Ты в ответе за тех, кого сумел приручить",

К чему это я? Не то, игрушкам поломанным

Вряд ли стоит требовать игр - нам нечем крыть.

Все мораль, блин, с ее устаревшими нормами,

Что-то вроде намека на месть... Или вряд ли так?

Я, конечно, схожу с ума, черт с ними с законами,

Философствующий мертвец, наверно, дурак.

 

***

 

Моя комичная печаль,

Твоя трагическая нежность,

Оревуар или прощай -

Вот так, плюс-минус неизбежность.

За что-то пью и пульс стучит,

И кромка чувств хрустит под пальцем.

Меня бы надо подлечить,

Закутав туго в одеяльце.

Я каюсь в жалости к себе

И в неспособности покоя,

Когда, как струи по трубе,

Сбегают строки за строкою.

У женщин мозга меньше чуть

(Не знаю, как у феминисток),

Так что, парниша, блеск и жуть

Вся наша жизнь. Зови таксиста.

 

***

 

Тихо-тихо ступая по полу, очертя полукружье носками,

Чуть задумчиво мгле за окном поклонившись, немного устало

Приподнимется ввысь и забудет о чем танцевали

И повиснет в руках моих, веся так кукольно мало...

 

Позабыты игрушки мечтаний туманного детства,

Вера в ангелов сломана, сорваны резко печати

С двери честности легкой, улыбки без тени кокетства

Позабыты в глубинах зеркал, из уюта кровати

 

В темный ящик заброшены мишки, и с лязгом засовы

Закрываются сзади, а я ухожу в неизвестность,

И фарфоровый лик разлетается снова и снова,

Для меня и тебя, так желавших уехать из детства.

 

***

 

Как в детский секретик (такой, под стеклышком, помнишь),

Заглядываю себе в грядущее.

Затолкаю-ка в уголок свою тургеневской барышни скромность,

Может стервочке перепадет что лучшее?

А завтра, завтра я буду, пожалуй, бабочкой, переливчатой,

Ну и что, что крылья слегка потрепаны,

Они после зимы у всех такие. С полета птичьего

Посмотрю на двуногих, у которых подошвы стоптаны.

Давайте, бегите, мне же спешить некуда,

А если и есть, то все ведь еще успеется.

У меня весна! И много еще не изведано,

Я пошла исследовать, есть ли на что надеяться.

 

***

 

Зачем? Для чего? Почему? Надоело гадать,

До радуги много дорог и до радости много,

А кроме мечты, что еще я могу пожелать?

До страсти небесного или до боли земного?

 

Скучаю по тем городам, где еще не была,

Тоскую по тем временам, где, увы, не родилась,

Наверное в небе далеком когда-то взошла

Звезда моя, или, быть может, мне то только снилось.

 

Гадаю на картах своей мило глупой души,

У томиков книг загибаю по-детски страницы,

А где-то за правым плечом плавно ангел кружит,

А может быть это всего лишь банальные птицы.

 

***

 

"Стреляй в упор без капли сожаленья,

Я знала, что так будет, так случится,

Так улетают в неизвестность птицы,

Без страха, без упрека, без сомненья.

 

Убей. Что было, то не возвратить,

Я все стерплю, ведь многое терпела", -

Сказала, и об этом пожалела,

Ушел банально, позабыв убить.

 

***

 

Ранило. Так птица рвет кожу клювом,

Ты душу.

Забыло, что в днях этих тусклых, хмурых

Наружу

Ни капли не выпускала твоей,

Терпела,

С презреньем на ком мексиканских страстей

Смотрела.

А что теперь? Тигрица я в клетке

Тетрадной,

Тянусь к первой весенней ветке

Так жадно,

Что, кажется, в ней вместо сока -

Все мои чувства...

Одиночество вытерпеть шепот -

Мне верх искусства.

 

***

 

Пара взглядов, пара вздохов, пара розовых букетов,

И тогда вам дама сердца станет дамою на ночь,

А на утро насмотревшись, на все то, что так воспето

Было в песнях, вы уйдете по-английски тихо прочь.

 

Что еще для счастья надо? Много женского вниманья,

Много брошенных созданий, шлейф из нежно-бранных слов,

Миллионы тяжких вздохов и придуманных страданий,

Чтоб посетовать на этих "псевдо-девственных коров".

 

И окажется в ответе уравненья отношений,

Что все бабы - просто стервы, так вот это, дважды два.

Ну, а женщинам, наверно, будет слабым утешеньем,

Что их логика в сравненье просто ангельски бела.

 

***

 

Сколько разных дорог в этом богом забытом краю,

Сколько разных вершин никого не волнуемых гор,

И все ищешь из тех и других неразменно свою,

Ради них начинаешь пустой с этой жизнию спор.

 

И туман, и печаль, и романтика вечного сна,

И механика чувств, и усталость от звука прибоя...

Все в одном, и душа бесконечно тоскливо одна

Среди многих таких же, уставших бороться с судьбою.

 

Будет день, будут ласки лучей и шептание крон,

И покажется вдруг, что еще не потеряны страсти.

И захочется тысячу раз доказать тот закон,

Что спасает сердца от холодного отблеска власти.

 

***

 

Жди, как Ассоль, не забывай мечтать,

Не будь подобием механики шкатулки,

Ей не дано так значимо рыдать,

Как ветру за окном. Подобно шутке

Останутся без памяти года,

Которых нам вернуть, увы, едва ли.

Попробуй так надеется и ждать,

Счастливой быть в томлении печали.

 

***

 

Не замечать, забыть, перебороть,

Переставлять как шахматы все чувства.

Какое дело чья душа и плоть

Страдает нынче? Мне, увы, не грустно.

 

Как закалялась сталь, так и моя душа,

Сама рыдала от чужих рыданий,

Теперь же полной грудию дыша,

Мне тесно от своих же оправданий.

 

Под пленкой из бензина городской,

Играю в куклы чьих-то душ и жизней.

А вечерами с грозной тишиной

Я чувствую себя ужасно лишней.

 

***

 

Что коробило сердце болью?

Что в глазах моих оставалось?

Я не знаю, я просто кролик,

Разобраться б хоть самую малость.

 

Непонятно все мне? Загадка

Русских душ в этом тайном смысле,

Почему так бывает сладко,

А порою не рада жизни?

 

Я глупа, порой истерична,

И кому мои чувства важны?

Все вокруг притворно трагично,

Так что беды уже не страшны.

 

***

 

Барабанная дробь каблуков,

Устаревшея формула платья,

Пара строк из прелестных стихов,

Пошловатая нежность обьятья.

 

Вы друзья, и поспорить нет сил,

Где-то в космосе прячется солнце,

Вечер каждому двери открыл,

Вы сегодня почти незнакомцы.

 

И нет дружбы тяжелых оков,

И нет в действиях тяжких запретов,

Только часто картинка из снов,

Извращается яркостью света.

 

***

 

Подари мне, мой город родной, пару белых ночей,

Пару ливневых гроз, стаи чаек над Финским заливом,

Я до боли люблю симметричность твоих площадей,

Ты мне больше, чем дом, и прекрасней, чем просто красивый.

 

Пусть твердят, что здесь много дурного - пустые слова,

Потому что для грешников ангел не может явиться,

А мне чтобы дышать, нужно знать, что за домом - Нева,

Мне мосты ее радостны словно знакомые лица.

 

Бьется сердце в груди - я живу, и мой город живет,

Чуть спесивый, изменчивый, гордый, но мною любимый.

Петербург - это слово в себе заклинанье несет

Для меня и для всех, что его белым небом хранимы.

 

***

 

Где-то в этом тумане бензиновом есть старый дом,

Переживший себя самого, свои окна и двери,

Словно все его годы растрескались меленько в нем,

И слоя разноцветные краски все с ним с колыбели.

 

Он хранит столько судеб, что многое стерлось уже,

И портреты жильцов для него теперь мало что значат,

А когда-то любой детский крик оставался в душе

Этих каменных стен и хранился на случай удачи.

 

В нем все прошлое наше, там наши враги и друзья,

Пережитые годы, мгновения счастья, периоды грусти,

И порою так хочется, чтоб поднялся вдруг он из забытья,

Этот дом, словно дверь его в прошлое рАдушно впустит.

 

***

 

Перестук одинокий дождя,

Я сама себя позову,

Адвокат, прокурор, судья -

Все один, и цепи не рву.

 

И не страшно клясться луне,

Проклиная душу свою,

Что когда-нибудь в страшном сне

Все грехи свои искуплю.

 

Так забавно судьбы вершить

Многих масок в теле одном,

Мне приказано было жить,

И нельзя скрываться в другом.

 

***

 

"Пойдем на юг" - так в детстве называла море,

Мне кажется, я верила тогда,

Что этот мир причудливо раскроен

Великим магом, как моя судьба.

 

Ты веришь в сказки? Я, пожалуй, верю,

Но пару дней назад один дурак,

Сказал, что жизнь Ассоль - одно безделье,

И для романтика один есть путь - в кабак.

 

И странно, и печально, и пустынно -

Не засияет алый парус вдруг...

Но всей толпе, унылой, серой, чинной,

Давай наперекор пойдем на юг!

 

***

 

У самого сердца как символ утраченных чувств

Хранить ностальгию по будущим дням и прошедшим,

И путь она ноет, томительно-нежная грусть,

Когда даже с близким тебе не становится легче.

 

И где-то на улочках памяти встретится вдруг

То смутное, легкое, тихое... Даже не знаю,

Чем будет оно, может памятью дальних минут,

А может любовию путника к отчему краю.

 

Что вера, что ересь - закат обещает одно:

Когда-нибудь будет. Любовь? Избавление? Счастье?

Мне женская глупость дана словно мудрость богов,

Умение все забывать - это сила для власти.

 

О чем я? Да так, просто логика темных ночей,

Усталых и злобных когда даже сон не спасенье...

Все детская глупость, ведь голос от них лишь звончей,

Философ шестнадцати лет не достоин сужденья.

 

Все будет, я знаю, все будет однажды весной,

А может быть летом, хотя это в сути не важно,

И в облаке грусти проснусь, этот мир будет мой,

Как символ рассвета, когда нам закаты не страшны.

 

***

 

Вы поймите, мой милый, счастье - это когда не болит голова.

Только молоды вы, молодым понимание чуждо,

Но поверьте, что речь моя вам не пустые слова,

Вы когда-нибудь вспомните это все. Так вот и просто, и мудро.

 

Все пройдет, пролетит, и за зимами будет весна,

Полосатая жизнь извернется легко светлым боком,

И, поверьте, не зря эта юная глупость дана,

Слава жизни, что редко о чем-то вы просите Бога.

 

Посмотрите на мир: здесь все легче, чем думалось вам,

Здесь все будет для вас, шарик этот весь в вашей ладони.

Вы, я вижу, не верите. Что же, простите урок старикам,

Как же жаль, что великое знание поздно приходит.

 

***

 

И просто дождь, и просто шторм,

И гибнут волны, разбиваясь,

И капли, с брызгами встречаясь,

В тумане прячут небосклон.

 

Где ты, далекий света край?

Там зарождаются рассветы,

И где-то там бушует лето,

А здесь... Наверное, февраль.

 

"Карикатура южных зим",

Моя родная непогода,

Меланхоличная природа,

Незрячим писанных картин.

 

Но если солнце, то светлей

Любых экваторных просторов,

Здесь у природы русский норов,

Здесь ярче все и все темней.

 

***

 

Бессмысленность многих слов,

Бесчувственность теплых губ,

Мой дом - ни очаг, ни кров,

Кто рядом - ни враг, ни друг.

 

Оставьте мою печаль,

Забудьте пустой мотив,

Так "Здравствуй" или "Прощай"

Невольно звучат "Прости".

 

Пусть я не умею жить,

И так далека мечта...

Мне грусть поможет забыть

Одиночество, злость, года.

 

***

 

И рассеется томность черт,

Станет волос опять седым,

И холодная Леди Снег

Станет призрачной Леди Дым.

 

Дом опять звенит пустотой,

Стихнет гул далеких авто,

Завтра, может, проснется другой,

А сегодня она - никто.

 

И к чему бы вся эта грусть?

Все равно все ей смотрят вслед...

Как обманчиво слово "Пусть",

Словно зимнего солнца свет.

 

***

 

Как нам хочется что-то любить

Или, если угодно, кого-то,

Как нам хочется кем-то быть,

А не "лишь продолженьем рода".

 

Как живете вы? Кто ваш друг?

Что для вас будет грусть, что радость?

Год и сутки делают круг,

И как мало нам всем осталось.

 

Победить в этой странной игре,

Или просто быть человеком...

Выбирай, ведь, увы, тебе

Даже Бог не поможет в этом.

 

***

 

Кем он был для тебя, для меня?

Романтичный усталый герой...

Почему его трон у огня

Одиноко, трагично пустой?

 

Кем был ты для него, а кем я?

Мне казалось, что вечен покой

Его глаз, но вороны-князья

Собрались над могилой толпой.

 

Как любил он тебя, как меня?

Не могу объяснить я печаль

Темных комнат, безумство коня,

Ускакавшего дьяволом вдаль.

 

Ты был брат ему, я ему - друг

Или, может быть, наоборот...

Сиротелой луны полукруг,

Его меч, его дом, его гроб.

 

***

 

Пусть меня простит этот лес,

Море, солнце, ветра порыв.

Девочка из Царства чудес

Мало понимала что в них.

 

На глазах была пелена,

А теперь прозрела. Весь мир

В маленькой ладони, одна

С этим море-солнцем, мои

 

Сосны эти, свет и вода,

Пусть меня другие простят:

Разная у всех нас судьба,

Разный мир в ладонях зажат.

 

***

 

Белые хризантемы,

На резкости черных окон,

Мысли идут упрямо

Дальше от страшных слов.

Умер... Как это странно.

Умер... Как это страшно.

Белые хризантемы

Все, что осталось. Вновь

Вспомнила все, и слезы

Теплым потоком боли,

Скатываясь по коже,

Солью идут к губам.

Господи! Боже, боже...

Как же все так случилось?

Что-то жизнь пропустила,

Даже не знаю что.

Режет как пленку фильма

Мою любовь на кадры,

Кто ей сказал (так глупо),

Что я смогу забыть?

И моя мысль упорно

Видеть не хочет правды,

Верить не может в то что

В нем не теплИтся жизнь...

 

***

 

Попрошу для себя тишины,

Над туманом несказанных слов,

Чувства, мысли смертельно больны,

Перепутались ниточки снов.

Это то, что должно бы быть мной -

След от пальцев на влажном стекле,

Я вчера оказалась собой,

Душу ранил сознанья стилет.

Я простила, забыла, смогла,

Я открыла запретную дверь,

Где мой ангел размахом крыла

Вниз смахнул неизбежность потерь.

Я не помню последнего дня,

Я не помню потерю мечты...

А вдали, вспоминая меня,

Где-то веришь в спасенье и ты.

 

***

 

Птицей или летучей мышью

Стала хранительница покоя.

Что вам здесь надо?

Здесь метят пришлых,

Кровью их собственных же детей.

Что вы хотите от этой жизни?

Душа ведь тянется ближе к стаду,

В каждом из нас, неумолимо,

Жизнь доживает баран.

Глупо, спесиво, радуясь чувствам,

Ваши птенцы покидают гнезда,

И, понимая, что предали дети,

Вы продолжаете их любить.

Сколько забыто усердной честью,

Совестью стоптано. Слишком поздно,

Вы пережили те вехи света,

Что не дано в один день забыть.

 

***

 

Была ночь, были струны гитары, горячий глинтвейн,

Перепутанность рук, невозможное чувство покоя,

Для которого плотно сомкнулась всеслышимость стен,

Для которого все превратилось в немного другое.

 

И без слов, потому что словами не выразить чувств,

И почти без движений, которые могут нарушить

Бесконечное счастье двух душ, мимолетную грусть,

И уют, оттеняемый воем метели и стужи.

 

Счастье пахнет корицей, лимоном, орехом мускатным, вином,

И немного мечтами, надеждой, томлением грусти любовной...

В опьянении легком, так хочется быть чудаком,

Понимающим жизнь, поднимаясь по лестнице звездной.

 

***

 

Черная роза без стебля в бокале,

Первые капли дождя на ладонях,

Счастья немного, глоточек печали,

Новое чувство тихонечко стонет

В клетке грудной, слабо рвется наружу,

Ведь и не выскажешь это словами,

Так греют пальцы в метельную стужу,

Печки, растопленной только, камнями,

Жжется и колет, но теплым покоем

Кутает так, что немеют ладони...

Так, если ветер за окнами воет,

Клонит на землю древесные кроны,

В комнате чувство живого уюта

Только острее... Вот так это сложно,

Ласково больно, по-доброму люто,

Так, что представить почти невозможно...

В эти моменты я истово верю,

В разум и в душу, а как же иначе?

Вряд ли испытано птицей или зверем,

Чувство, когда ты от радости плачешь.

 

***

 

Перебирая струны нежно,

Январским снегом белоснежным

Укроет раненую душу:

"Ты все забудь, ты только слушай."

И криком древнего напева

Шепнет невидимая дева

Тебе слова немые чувства,

Чтоб стало и легко, и грустно.

Твоя печаль, твой забвенье

И боль мучительного бденья -

Все стерто ласковой рукою

Богини твоего покоя.

Спасенье в сне, что завтра будет,

Творец небесный уж рассудит.

Лишь шрам не сердце легкой болью,

Напомнит, что болел любовью.

 

***

 

Звезды падают вниз - один миг

От всей жизни, крик горького счастья,

Не бывать никогда вечной власти

Над неясной и призрачной страстью,

Когда миру навстречу открыт.

Снег легко укрывает ресницы,

Ты один, и твой дом - вся Земля,

И с волнением ждешь корабля,

на котором уплыть б от себя,

От банальности вечной границы.

Почему мы не смотрим в глаза?

Почему друг для друга закрыты?

Мы одним ведь движением слиты

К свету солнца, одним монолитом

Все придавлены. И образА

Позабытых языческих духов

Вдруг скользнут. (Наяву иль во сне?)

И окажемся все так на дне,

Заблудившись в мыслительной тьме

Правил, сплетен, законов и слухов.

 

***

 

Кому-то была печаль,

Кому-то была мечта,

А мне вороная сталь

Моей нелюбви клинка.

 

Ты мне позволял не любить,

Бежать от своей души,

А я все пыталась скрыть,

Что дни с тобой хороши.

 

Ничья я, и ты ничей,

Мы пара небесных птиц.

Но хочется быть твоей,

Пусть падая камнем вниз.

 

Кому-то есть счастья свет,

Кому-то дожди потерь...

Смотрю вновь тебе я вслед,

Как дикий домашний зверь.

 

***

 

Господи, пять сигарет... (Неужели так плохо?!)

Я не курю, только пальцы от дыма горьки.

А в подсознании сердца стремительный грохот,

В ритме чего-то, с конечным трагическим "три".

 

Трудно дышать от обиды, сомнения, боли,

Чувство... Да что б его, мой гормональный порыв,

А на губах легкий привкус металла и соли,

Крови и моря. Мой мир на мгновенье застыл

 

В облаке памяти: шепот, но слов я не помню,

И музыкальные такты - банальный напев...

Звезды и волны, песок зачерпнула ладонью -

Время сквозь пальцы. Струной натянутый нерв

 

Скажет все то, что я нынче сказать не успела:

Я не люблю, но в груди стынет маленький шар.

Дура я, девочка, сделала все, как умела...

Первая боль моя, промах и первый удар.

 

***

 

Не такая как все, не часть вселенского стада,

А как хочется быть иногда простой и обычной,

Потому что мне сложно все, каждое слово лично -

Ты поймешь ли меня? И твое ли мне знание надо?

 

Я никто, и я все, как и каждая тварь на свете,

Одинока в кругу друзей, ну, а как иначе?

Каждый в жизни хоть раз ночью тихо в подушку плачет

От бессилия выход найти из всемирной сети.

 

Личность с серостью между собою так в сути,

Никогда им не стать просто частью общественной пляски,

Потому что они себе не создАли маски,

И они захлебнуться в своей, а не общей мути.

 

***

 

Смех сквозь слезы... Жизнь, все наша жизнь.

Радость, горечь, счастье и разлука,

Много лет смеяться и грустить,

Много лет быть недругом и другом.

 

Страшно жить и страшно умирать,

Равнозначен ужас от сознанья.

Знать нам лучше все или не знать?

Грани, угловатость мирозданья

 

Колет, убивает теплоту...

Сколько бед готовит нам мгновенье?

На гнилом веревочном мосту

Мы стоим... Такое вот виденье.

 

***

 

Женщина лжива, как бес

И как художник - всё краски,

Пара мазков - сама лесть,

Пара штрихов - сама ласка.

 

Знаю, что образ мой - миф,

Тонко продуманный, нежный,

Как романтичный мотив,

Как первый снег белоснежный.

 

Кто я в душе? Ах, увы -

Это мне, сэр, неизвестно,

Но, то что видите вы

Лишь соблазнения средство.

 

Женщина - яркий цветок,

Хамелеон в человеке,

Северный нежный восход

И переменчивый ветер.

 

***

 

Любит, не любит, еще лепесток

Падает вниз... Сомнения.

Юг или север, запад, восток,

Где мое благословение?

 

Кто ты мне? Друг или любовь

Новая, не по правилам,

Думаю с грустию вновь и вновь

Правда ли я так нравилась?

 

Ревность - дурацкий женский порыв,

Ты ведь не мой, к счастью,

По правилам глупой взрослой игры

Я не обладая властью.

 

Вот и закончился мой цветок,

С чего я там начинала?

Я одинока, ты одинок,

Так что же нам помешало?..

 

***

 

В танце живет огонь,

В танце живет мечта,

Чтобы вдруг птицей стать,

Взмыв под небесный свод.

В танце забьется боль

Чувства, бича, клинка

И перейдет опять

В даль неземных высот.

Руки, что два крыла,

Взмах - и уходит вниз

Сердце, вот в чем любовь:

К солнцу стремленье - вверх.

Что ты, танцор, желал

Мне рассказать? Вернись,

Я из числа рабов,

Мне не достигнуть сфер

Танца.

 

***

 

Она лишь твоя и ничья,

Как море, как солнце, как ветер,

Как розы мятежный бутон,

Пробившийся в зимнем саду,

Звезда над кормой корабля,

Что знает, где жизнь есть на свете,

Просто и всесильный закон

Всех женщин. В полночном бреду

Ты с ней, но она далека,

За тысячу слов и признаний,

Душа ее кошке подобна,

Свободу любви предпочтя.

И что твоя жизнь и рука,

И кладезь заученных знаний,

Пред шумом реки этой горной,

Пред жизнью, кой ты не судья.

 

***

 

О самом банальном чувстве

 

-1-

 

Что мне сказать? Уходит сердце вниз

И там, тревожно ревностью забившись,

Тоскливо ноет. Женский ли каприз

Иль чувство душу рвет, едва родившись?

 

Кто объяснить мне может, рассказать

Чем дальше жить? Не надо мне покоя

В припадке мазохизма испытать

Мне хочется опять любовной боли.

 

-2-

 

Нет мне слез - лишь камень на груди,

Нет воды - лишь соли белой глыбы,

Нет и слов - одно молчанье рыбы,

Солнца нет - осенние дожди.

 

Я гадала: "Любит или нет?",

Верный вышел мне, увы, ответ...

Вот, надежда, время умирать,

Что же проще - знать или не знать?

 

Вековечный стон усталых чувств:

"В чем я виновата пред тобою?"

Счастья нет мне - только боль и грусть,

Нет мечты, разбитою судьбою.

 

-3-

 

На счет "один" всего открыть глаз,

На "два" шагнуть, на "три" убить надежду,

И в ритме вальса (просто как сказать!)

Забыть, как снять промокшую одежду.

 

- -

 

Глаза в глаза - и ты отводишь взгляд,

А раньше было все наоборот,

Но мы не виноваты, виноват

Наш прародитель, общий глупый род.

 

Условность и гордыня - суета,

Жизнь - это жизнь, бои без всяких правил,

Любовь и ревность - черная строка

На белом фоне. Вряд ли прав был Дарвин:

 

Ни одна тварь не воет от любви,

Ни один зверь не знает сердца боли.

За что нам эти муки, Бог, прости

Адама с Евой, хватит нам их доли.

 

-4-

 

Забыть бы разом, что произошло

По принципу: все было и прошло.

Из жизни первый выучив урок,

Я много слез вложила в змейки строк.

Из танго чувств не вынесла себе

Обрывка счастья, впрочем, так в судьбе

По подлости закону есть всегда...

Но жизнь длинна, а что мои года.

Мне трудно, но я все переживу

И дам раскрыться белому крылу

Счастливый дней, романтики ночей.

Но нынче я ничья, а ты... ничей?

 

-5-

 

Вот счастье тебе - из рук,

Вся нежность моя - от губ,

Ты - первый весенний луч,

Пробивший заслоны туч.

 

Скажи, для чего слова?

Ведь мысль во мне - мертва,

В груди затаился слух,

Все в чувстве, а разум - глух.

 

И истина в трех словах

Банальных ("увы" и "ах"...)?

Но что мне теперь закон,

Что мир, что молва - все Он.

 

И жизнь моя без тебя,

Как парус без корабля,

Ты прочто позволь любить,

Чтоб думать, дышать и быть.

 

-6-

 

Пересиливая себя, чтобы вздох не сорвался стоном,

Ограничивая слова, чтобы лишнего не сказать,

Полувзглядом и полужестом, и немного неровным тоном

Выдаю себя лишь, скрывая, то, что многим не надо знать.

 

Проиграла себе же в схватке за банальную каплю счастья,

За три слова, но все четыре я услышала от тебя,

И как горько, что жизнь и чувства не находятся в нашей власти,

И что только завыть волчицей я сумела, тебя любя.

 

 ***

 

Могло бы быть, наверное, смешно,

С условием, что не было б так грустно,

А все из-за чего: в душе - оно,

Рвет душу на куски слепое чувство.

 

Как хочется мне жить, но только быть

Выходит, жизнь жестоко тонкой плетью

Хлестнет по сердцу, только что завыть

Останется... Но свой норов столетью

 

Я покажу еще, я очень молода,

Учиться и учиться, и учиться,

Мне надо, чтобы каждая строка

Бы вызывала судорогу в лицах.

 

Я брошена, так грустно и смешно,

Но пара дней - и я уже забуду,

Мне большее, чем дар любить дано -

Возможность приобщить любого к чуду.

 

***

 

Бумага - тишина, а в строчке - крик,

Крик птицы, поломавшей свои крылья,

И в каждом слове памятный мне миг,

Одно мгновенье, ставшее вдруг жизнью.

 

Лети, печаль моя, за облака,

Стань воздухом, весенней нежной пылью,

А на бумаге говорит строка,

Где радость - миф, а горе станет былью.

 

В стихах живет извечный женский плач,

Как память лет, что требуют забвенья,

Ведь чувство - очень ласковый палач,

Убивший душу, предоставив тело бденью.

 

***

 

Если вспомнишь меня когда-то,

Представляй лишь ветром и морем,

Представляй лишь облаком белым,

Летней полночью в звуках прибоя.

Если я тебе буду сниться,

То пусть сон будет полон веры,

Что мы будем с тобою рядом,

Что весь мир пред нами склонится,

Позабыв притяженье земное.

Если встретимся мы однажды,

То узнай меня в толпах прочих,

Один взгляд подари и только,

Один шов на душевных клочьях.

Но я знаю, что эти "если",

Не приблизят меня нисколько

К твоим карим глазам, ведь дважды

Не поются такие песни.

 

***

 

Мне б разорвать на звуки тишину,

Сложить из букв божественное слово,

Из тысяч истин выделить одну,

Бессмертное найти в простом и новом.

 

Тогда вся жизнь - пристанище мечты,

Тогда закончить можно бесконечный поиск,

Но я тогда не я, а ты - не ты,

И цель уже усилия не стоит.

 

 

Нежность, смешанная с болью, как снежинки на ладонях,

Губы, ищущие губы и не знающие их,

И слова, обрывки истин, утопают в шуме моря...

Я проснулась, я забыла этот сон для нас двоих.

 

***

 

Уходит страстность летних дней, воспоминанья,

Частички запахов и звуков греют душу,

Остаток чувства в сердце жив как наказанье

Или как дар. Дождями не разрушить

 

Песчаных замков из ушедших ярких будней,

Водой не смыть след бронзового солнца.

И каждый день в двенадцать пополудни

Я мысленно себе рублю оконце

 

В мир красок и веселья, просто в лето,

Где каждый день как праздник... Но сегодня

Второй день осени - закат, а я рассвета

С восторгом жду, мечту храня и помня.

 

***

 

Ты меня забывал - ты меня убивал,

Я как сказочный зверь умираю без слова,

Мне лишь ниточка памяти, пропуск на бал,

Где вальсируют призраки мыслей просторов.

 

Мне осталась вся музыка летних недель,

В сердце шрамами белыми ставшие ноты.

Петербургского неба неровная гжель

Так тоскливо напомнит о зимних заботах.

 

Забывая тебя - убиваю себя,

Мне пока не дано жить без этого лика,

Засыпая, проснувшись, я вспомню тебя,

Что само по себе мне и больно и дико.

 

Никогда не могла б себя больше предать,

Чем промучаться столько от глупых сомений...

Как бы мне было сладко однажды узнать,

Что ты тоже рвал душу от этих мучений.

 

***

 

Когда сливаются день с ночью

На перекрестке двух начал

Мужского с женским, утро в клочья

Рвет нежность слов. Ты это знал,

Что будет слишком мало счастья

В немом предчувствии беды,

Что всей твоей любовной власти

С усмешкой заметет следы

Холодный ветер, что ночами

Я буду представлять песок

Сквозь пальцы льющийся, над нами

Звезд нескончаемый поток...

Они обрушивались в вечность

Собой предсказывая боль,

Теперь я вижу: бесконечность

Лежит между тобой и мной.

Кого винить, вина устала,

Она ушла к кому-то в дом,

И словно утром после бала

В душе все комом и вверх дном.

И километры разделяют

Тебя со мной и целый мир

(Он про любовь мою не знает),

Мне мало слов, мне мало сил.

Тебе со мной неинтересно

Теперь, как так произошло?

Найди же мне такое средство,

Чтоб чувство глупое прошло.

Тебе игра, мне муки ада,

Не слится ночи темной с днем,

Но разве многого мне надо?

Мне лишь с тобой бы быть вдвоем.

 

***

 

Душа на пуантах, летит, но еще на земле,

Дыхание бьется рывками, все выше и выше!

В мечту, в облака, к шару света в мучительной мгле,

К покою и счастью стремится все. Тише и тише

 

Истасканный будничный звук в колебаниях стен,

Все глубже и чаще в дремоту впадает мышленье,

И я далеко, там где сломлен томительный плен

Души, где на веках исчезли червовые тени.

 

"Проснись же, очнись, обернись, посмотри на себя!",

Что здесь? Отражение прежнего, маска трагедий,

Мой разум давно на кресте осознанья распят

Учения чувства, которым он истово бредит.

 

***

 

Похожая на листопад,

От света канувшая в воду,

Моментом яркости блеснув,

Ушедшая устало в снег,

Любовь под номером один

Вдохнула чувственно свободу

И задохнулась от избытка

Своих же чувств. Как тускл свет

Софита памяти, как грустно,

Что не вернуть ни дня назад,

Так слово "первый" никогда уж

Не повторится в тишине

Души моей. Дождь дробью гулкой

Забьется в слух, мне все равно,

Утонет нежность в грязи луж,

И все, как старое кино.

 

***

 

Клавиш черных и белых ритмичный контраст,

Пониманье,

Сознанье,

Усталость.

Мыслей грустных и радостных спорящий гвалт,

Моя боль

И лювовь -

Что осталось...

Для тебя, для меня, как вода и вино,

Как реал и кино,

И садизм, и нежность,

И какого-то чувства немая безбрежность?

Почему? Для чего? Это было давно.

Это был первый раз,

Замирания сердца

На часы и минуты,

Душевная смута,

От которой никто нас с тобою не спас,

Был огонь, от которого трудно согреться.

К коже ласковой кошкой прокрался озноб,

И там начал свой танец ошибок и проб,

Отнимая,

Давая,

Все руша,

Стравляя

Разум с чувством, лишая мышленье свобод...

Что ж тут сделать, теперь я мучительный год

Не забуду,

Но выживу,

Чтобы как чуда,

Ожидать новой боли от ласковых рук,

И всегда опасаться, он враг или друг?

 

***

 

Я дождь, полусферичность капель на стекле,

Я свет, сквозь витражи струящийся на плиты,

Печаль и радость, слезы сеньориты

И смех сеньора. Ты же круглый след

 

Звериной лапы, снег в фигурном вихре,

Ты тьма, которой нет черней,

Ты календарь нам предстоящих дней,

Напев, то рвущий слух, то звонко тихий.

 

Мы небо с морем, мы слились в закат,

И до рассвета, тьма с дорожкой лунной,

Мы звуки, пролетевшие сквозь струны,

Мы только память уходящих дат.

 

***

 

Ты помнишь, как меня зовут?

Хотя, с чего бы и откуда...

Но взгляд, движения и губы

Ты должен был запомнить. Встали в круг

Надежды, обещанья, расставанья,

Несказанные мною же слова.

Ты ждал Ее, я ею не была,

Я просто девочка, так ждавшая признанья.

Я просто девочка, дитя холодных зим,

Уставшая от скрытности и злобы,

Ты не сказал, что даришь мне свободу,

Но я наделаясь, что буду птицей с Ним.

Прости меня, себя прости на счастье,

Моя дорога ждет еще меня,

Тебя же половина лишь, но дня

Того ты не забудешь, ты не властен.

 

***

 

Рассыпается ночь

Серым светом и бредом

Недосмотренных снов

И мучительных дум.

Листопад, напророчь

Мне грядущее лето

На прожилках листов,

Как славянский ведун.

Я поверю тебе,

Я смогу эту зиму

Пережить и спасти

Каждый лучик души

В бессердечной среде,

Где все лживо и мнимо,

Свое чувство нести

К свету дальних вершин.

 

***

 

В паре, сливаясь в лик,

Древнего духа ветра,

Звук захлебнулся в крик:

Танец и песня лета.

 

В лужах небесный свод,

В сонных туманах бросит

Листья, продолжит год

Грязной палитрой осень.

 

В кончиках пальцев боль,

Мерзнет душа без чувства,

Зиме идеальна роль

Темной полночной грусти.

 

Резкий скачок вперед,

Сердце из клетки рвется,

В новой весне живет

Тяга земного к солнцу.

 

***

 

Падает вниз или летит

Хрупкая грань души?

Чашкой

Фарфоровой

Об

Асфальт

Пылью застыть спешит.

Серый туман на граните плит

Стелется шелком - грусть

Встать

И пойти,

И опять упасть,

Помня лишь слово "пусть".

Пусть крутит душу в бараний рог

Чувство прошедших дней.

Буду

Тебя я

Любить

Сильней,

Как веру и как порок,

Зная, что ты мне и дар, и рок,

И что ты не с мной, а с ней.

 

***

 

Мой незаконченный гештальт -

Незавершенность слов и дел

Эмоций призрачный предел

Перехлестнула через край.

Прости, поверь... Прости, прощай...

И чувства нет, пуста душа

Твоя, моя же, не дыша,

Почти мертва. Ты просто знай,

Что в этот хмурый серый день,

Я не могу тебя забыть,

И ветер будет дико выть,

И дождь хлестать, но твоя тень

Всегда со мной, в любом аду,

Как благо и как наказанье,

И невозможное терзанье,

И капля разума в бреду.

 

***

 

Душа... Она одна меня томит,

Скорбит, грустит и бьется лбом об стены,

И, не заметив декораций смены,

Все ноет надоевший мне мотив.

 

К чему, зачем, и так уж только тень

Осталась от картин, залитых светом,

И не грустить, и не мечтать об этом

(О чем?) нет сил уходит новый день,

 

Приходит ночь... И сны... Потом по кругу

Молчит, кричит, ломает грудь душа,

И снова, повторение греша,

Кого-то ищет... и предчувствует разлуку.

 

***

 

К чему нужна вся эта музыка дождя?

Вода по стеклам, вянущие чувства?

Мотив минорный и аккорд на ля,

Томление, стремление проснуться

 

Ведь только сон... Чудесный летний сон,

Когда в безумном танце перевьется,

Луна и волны, радуга и гром,

Вода, песок, и темнота, и солнце.

 

Нет, я не плачу, просто моя грусть

Еще жива, но шепотом - не криком,

И я чего-то до сих пор боюсь,

Наверное, стать только тусклым бликом

 

В картинах памяти, а я хочу в ней жить,

Как легкий ветер, ночь и шум прибоя...

Но ты не смог, а я смогла простить,

Таков финал. Мой личный. Но нас двое.

 

***

 

Отпусти меня, зачем тебе зверь?

И прости меня, к чему тебе крик

От которого грудь рвется? Мне дверь

Приоткрой, а я уйду. Один миг

До свободы и движение губ...

А на деле много сумрачных дней.

Ты с котенком сердца был слишком груб,

А я ласкова с природой твоей.

Ухожу и заметает мой след

Золотой песок непрожитых дней,

Чувств и горестей, и многих надежд...

Ухожу, но не прощаюсь, поверь.

 

***

 

То, что еще не забыто -

Солнце в хрустальном бокале,

Нежная песня заката,

Теплый песок и вода,

 

То, то еще не избито -

Тонкое чувство печали,

Воспоминанья: когда-то

Было все, будет. Когда?

 

Знаешь, осенние листья

В моей душе облетают,

Видимо, кончилось лето,

С летом же что-то ушло...

 

Золотом ярким на кисти

Я напишу виды края,

Где на весь мир хватит света,

Где мое чувство жило.

 

***

 

Капли падают в такт

Сиюминутной грусти -

Слишком короткий антракт

В спектакле фальшивого чувства.

Слишком неясный урок

Нежности в каждом вздохе,

Нынче подходит срок,

Чтобы на шкаф забросить

Кипы любовных фраз,

Глупых надежд-мечтаний.

Хватит на первый раз

Этих встреч-расставаний.

Хватит на этот год

Памятных нитей в лето...

Понять неясный урок

И просто заснуть под снегом.

 

***

 

Чувство - путеводная нить,

А вокруг пусть свистом мгновенья

Провожают нас. Только жить,

Только верить нужно, сомненья

Отложить до лучших времен,

До туманных дней послесловья,

И пускай вся жизнь - словно сон,

А не грязь и явь застеколья.

Время стать, другим, чем ты есть,

Тем, кем бредил в мыслях своих,

Главное, что нынче и здесь

Чувство дарит жизнь для двоих.

 

***

 

Такое слово есть, ты знаешь, "суета",

Такое чувство есть, что все вокруг без смысла,

И мысль застыла, в воздухе повисла,

Ей не к чему стремиться. Никогда

Как только зимними холодными ночами

Не узнавала больших граней мук

От одиночества. Где ты, мой верный друг?

Единственный, где цели перед нами?

Как пуля в воздух выпущена, нет

Определенности, одни в себе сомненья,

Я так хочу быть светом, а не тенью,

Но я вопрос, а надо бы - ответ.

 

***

 

Я все забуду, я вырвусь и криком

Каждой душе сообщу о свободе,

В танце неистовом, ярком и диком,

Вновь стану чистой и близкой к природе.

 

Прочь! Не хочу, не умею, не буду

Сердце ломать как кусок шоколада.

Ты говорил что - любовь это чудо,

Может быть так, но мне чуда не надо.

 

Страсть слишком сильно когтями порезав,

Юную, нежную, слабую душу,

Скоро уйдет, и подтаявшим снегом

Рану залечит октябрьская стужа.

 

***

 

Никто и некто, ты, печаль и боль -

Полночный бред.

Мне надоел весь этот шум и эта роль,

И яркий свет.

Закрыть глаза, упасть, и так всю жизнь лежать,

Но жить,

О чем-то тихо думать и мечтать, творить,

Но не любить,

Забыть опасную игру с названием в шесть букв,

И стать,

Лишь тенью, не звездой, как мало кто вокруг,

И... умирать?..

 

***

 

Невыразимая печаль в движеньи рук по зебре клавиш,

И в паре сотен страстных звуков ворвутся ноты в тишину,

Как будто в музыку влюблен, свободы пальцам не оставишь

И в тактах сыгранного чувства познаешь истину одну.

 

И в подчиненьи высшим силам, закрыв на ключ свои морали,

Оставив зимней свежей стуже свои сомненья, ты пойдешь

Навстречу истинному смыслу в невыразимости печали,

Почти не зная и не веря, ты свою музыку найдешь.

 

***

 

МЫ - такое странное слово,

Словно кусочек от МЫслей,

Или частичка от МЫтарств,

Как окончанье зиМЫ.

ТЫ - как лисТЫ прикованный

К веткам моим, чисТЫй

На самую малость, закрыТЫй

От мира до столь далекой весны.

Я... БудущаЯ, банальнейшаЯ семьЯ,

Может быть где-то друзьЯ,

И вернаЯ в ТЫсЯчный раз...

А МИр... Он, увы, против нас.

 

***

 

В форме сердца и креста,

Знака доллара и евро,

И зеленого листа,

И эмблемы с словом "первый".

Счастье... В миллионе форм,

Лиц и рук, и душ, и строчек

Чьих-то ежедневный норм

В свой дневник. И каждый хочет

Свой счастливый путь найти,

Свою верную дорогу,

Но возможно ли идти,

В то, чего не знаешь строго?

И как в сказке, мы идем

И не знаем точно сами,

Что и где, и как найдем,

И что будет в Счастье с нами.

 

***

 

Последний шанс... К чему здесь слово после?

Не будет ничего, один лишь снег,

Ни фраз, ни диалогов, «да» и «нет»,

Я не услышу. Даже в небе звезды

Не разглядеть, бельмо из облаков

Не даст заметить взгляда нежной ночи,

Рассчет секунд до счастья так неточен,

А до весны две тысячи часов...

Две тысячи часов - и я жива,

Две тысячи часов как путь к спасенью,

Я перестану быть туманной тенью...

Но жизнь, увы, сложнее, чем слова.

 

 

Соленая вода - морская, пот и слезы -

Застынет на губах, заставит все забыть,

И слово "Никогда", и мрачность жизни прозы,

И вечный мутный страх, и "Быть или не быть".

 

Я так хотела жить, считая в небе звезды,

Творить и изучать, искать свою мечту,

Кого-то полюбить, и рано или поздно

От жизни не устать, перехитрить судьбу...

 

...Один удар, второй, и будто не подняться,

И будто кончен бал, и кончена игра...

Но что-то все ж со мной, я вновь учусь смеяться,

И стынет на губах соленая вода.

 

***

 

Главное, ты знаешь, главное в этой разлуке,

В этой печали, смерти чувства - не боль.

Помнить будем не это - другое, руки

Спелетенные, то, что связало тебя со мной.

 

И в темноте так хочется света - не тени,

И в холода тепла - не колких ветров,

Давай же увидим дверь в новый мир - не стены,

Давай же запомним не день прощанья - любовь.

 

***

 

Я люблю, всего лишь так и просто так,

Я люблю, как любят многие вокруг.

Ты волшебник, ты мечтательный чудак,

Ты заботливый и нежный, ты мой друг.

 

За тебя готова бури пережить,

За тебя готова многое отдать,

И мне кажется, что чудо совершить

Можем вместе мы, звезду с небес достать.

 

И как будто предугадана судьбой,

Наша встреча, и лишь небо ей судья,

Я люблю, не потому что ты другой,

Потому что лишь с тобой другая я.

 

***

 

А на улице снег и луна,

А на сердце тоска и печаль,

Почему-то я снова одна...

По тебе начинаю скучать...

Рвется нитка непонятых чувств,

Потому что шифон, а не шерсть,

Пусть он тоньше, но в нем ноет грусть,

А в ней, видимо, честность и честь...

Я забуду, я тихо уйду,

Мне на ревность, увы, права нет,

Как нет права на нежное: "Жду...".

И босыми ногами на снег

Мне нет смысла ступать и бежать,

От тебя, напоказ иль всерьез,

Не могу даже попросту ждать,

Наблюдая движение слез...

Худший способ о ком-то грустить,

По кому то с тоскою скучать,

Это знать, что тебе с ним не быть,

Но жить рядом, любить и молчать...

 

***

 

Утомленная первым порывом душа,

К полукружью луны обратившая взор,

Посмотри на нее, как она хороша,

Как ее легкой грусти прекрасен укор.

 

Нежность юного чувства, боль первых потерь,

Что быть может светлее и чище, скажи?

И прекрасны, как утро, в печали своей,

Ее лики, моей такой нежной души.

 

***

 

Что-то уходит, наверное яркость мечты,

Что-то бежит от меня в города неизвестные людям,

Вдруг усложняется то, что казалось простым,

Все изменяется, больше детьми мы не будем.

 

Кончится год, а за ним еще множество лет,

Я не заплачу им вслед, провожу их улыбкой.

Время назад не верну, ведь я лишь человек,

Но буду жить, чтобы жизнь не казалась ошибкой.